– Ну-ка, женщина, помоги! – обратился он к Элпью. – Тушеные овощи готовы. Надо слить воду.
В кухню вошел ливрейный лакей и кивнул Уэкленду; тот велел Пайп помочь Элпью. Лакей прошептал шеф-повару что-то на ухо, тот кивнул и отпустил его.
– Ох! Он из королевской прислуги, – вполголоса произнесла Пайп. – Я знаю это выражение лица Уэкленда – грядут неприятности.
Шеф-повар молча взял стоявшую в углу толстую палку, вернулся на середину кухни и ударил ею по большому столу, отчего задребезжали все сковородки и миски.
– Все сюда! – Он обвел глазами присутствующих. – Выворачивайте карманы.
Элпью шагнула вперед вместе с остальными и вывернула карманы.
– Снимите обувь!
– Что-то пропало, сэр? – Пайп начала расшнуровывать ботинки.
Уэкленд снова грохнул палкой.
– Без разговоров.
– Но здесь не все, кто сегодня был на кухне, лорд Уэкленд, – заметила Пайп. – Кое-кто отсутствует. Он отправился в город, если вы помните. Сразу после того, как сходил наверх и вернулся на кухню, судя по всему, обогатившись, сэр.
– Вы у нас новенькая, не так ли? – Невысокая полная женщина уселась в кресло напротив графини. – Я леди Уиппингем. Зовите меня Люси.
Когда стало темнеть и воздух посвежел, общество перебралось в музыкальный салон, чтобы скоротать время за выпивкой и болтовней. Графиня расположилась в удобном кресле рядом с камином, а в другом конце комнаты Вирджиния, не обращая внимания на леди Анастасию, оживленно беседовала с двумя мужчинами, демонстрируя в широкой улыбке свои великолепные белые зубки.
– А вон тот толстяк – мой муж.
Вспомнив подслушанный под дверью диалог, графиня подавила улыбку, когда новая знакомая указала на одного из двух мужчин – человека в огромном светлом парике.
Графиня окинула его беглым, но внимательным взглядом. Поперек себя шире, как тот жирный коротышка, оперный кастрат, которого она в прошлом году слушала на майской ярмарке; огромный, как верблюжье седло, парик, а пудры на него высыпано не меньше мешка; темляк едва не волочится по полу, а галстук отталкивающе неопрятно обсыпан табаком. И тем не менее графиня видела, что Вирджиния и еще одна молодая девушка напропалую любезничали с лордом Уиппингемом, словно он был самым завидным кавалером во всей Франции.
– Уиппи – большой ребенок. Не правда ли, Уиппи? С твоим-то пузом.
Девушка-блондинка щекотала лорда Уиппингема в довольно-таки интимных местах, приговаривая:
– А кто у нас боится щекотки?
Графине не хотелось спрашивать леди Уиппингем про вторую девицу, поскольку та явно состояла с ее мужем в очень близких отношениях.
– Эта потаскуха-блондинка в дешевом муслиновом платье, – проговорила Люси Уиппингем, словно угадав мысли графини, – сирота по имени Аурелия Браун. Аурелия – скажите на милость. Охотится на старых толстых мужчин, которые, как она считает, могли бы стать ее меценатами.