Третьего не дано и Вику тоже.
Или война с Городом — или война с серыми.
Только теперь, после упорных, мучительных размышлений, Вик начал понимать, что, заключив договор с серыми, он в глубине души допускал возможность его выполнения. Атаковать Город! Войти в него!
Если бы иметь побольше информации… Если бы риск не был столь велик!..
Но риск был велик, велик чрезмерно, поэтому Вик, после нескольких дней колебаний, принял решение отказаться от любых планов атаки Города и начать подготовку к затяжной войне с серыми.
А вскоре произошло событие, которое как будто подтверждало правильность принятого решения.
Это случилось поздним вечером, когда в последние лучах заходящего солнца, светившего им в лицо, Вик и Слав вели лесной дорогой в Централь очередной конвой. Конвой двигался, растянувшись длинной цепочкой — теперь не приходилось опасаться нападения серых. Единственное, что угрожало грузовикам и повозкам — это покрывшая все дороги и тропинки непролазная грязь. Двигаться приходилось медленно и осмотрительно. Вик и Слав ехали на лошадях впереди, держа в руках факелы, которыми освещали дорогу в сгущавшихся сумерках. Оба были в прекрасном настроении. Старейшина Василий сменил-таки гнев на милость, узнав об усмирении серых, так что с пищей пока проблем не было. Радовало и то, что работы по восстановлению блоков Централи быстро продвигались.
— Прошлые в них заблудились бы теперь, — насмешливо гудел Слав. — Дрей там чего не городит только — и все по-своему.
— Ему виднее, — отозвался Вик. — Его служба — его и заботы.
— Да, а жить-то в этих блоках нам!
— Перебирайся к фермерам.
— Я бы и непрочь. Совет не отпустит. Эдак все ответственные из Централи разбегутся.
— Перебирайся, — повторил Вик, — насчет остальных ответственных не знаю, а тебе хорошо бы поближе к грани…
Окончание фразы застряло у Вика в горле. Его лошадь, дико заржав, поднялась на дыбы. Вика с силой швырнуло назад, он не удержался в седле и полетел в дорожную грязь. Ощущение было такое, словно сама дорога ринулась ему навстречу и с силой ударила в лицо. Боль, грязь, круговерть света и тьмы, безумное ржание лошади…
Вик ошеломленно поднялся на колени. Вернее, что-то одним рывком подняло его. Вик помотал гудящей от удара головой и обнаружил зажатый в левой руке повод. Он не выпустил его, падая с лошади. Лошадь рвалась из стороны в сторону, словно взбесившись. Вика трясло и кидало из стороны в сторону в такт этим рывкам, но он вцепился в повод — теперь уже обеими руками — и не выпускал его.
А потом лошадь повалилась на землю. На землю и на Вика. Он едва успел отскочить в сторону — и лошадь тяжело рухнула к его ногам, густо разбросав во все стороны комья и брызги грязи. Вик выпустил из рук повод. Лошадь билась в агонии. Вик растерянно провел рукой по лицу, стирая с него грязь и льющуюся из носа кровь.