Так получилось, что мы с Ниро возвышались над ним как Эйфелева и Останкинская башни, если б они взялись под руки. Метр девяносто моего любимого и мои метр семьдесят шесть плюс каблук произвели какое-то болезненное впечатление на массажиста. В нем было от силы метр шестьдесят пять или семь. Мне показалось, что он принял это близко к сердцу. По лицу странного Семена Карловича пробежали какие-то болезненные эмоции. Однако их причину я поняла не сразу, а несколько позже.
— Да. — Ниро смотрел на него выжидающе. Что же дальше по секрету нам скажет врач (хотя какой он уже после этих слов врач!) о врачебной тайне?
— Да, — сказал Семен Карлович. — Видите ли, чтоб не вдаваться в медицинские подробности…
— Кто там? — раздался в это время голос Мамаши Крокодайл из соседней комнаты. С ужасом я не уловила в голосе тех ноток железной уверенности, которые в нем обычно звучали. Голос был какой-то не то чтобы обреченный, но подавленный.
— Ах, простите, меня ждет пациент. — И Семен Карлович удалился в соседнюю комнату.
Тут уж я дала волю своим эмоциям. Нет, я никогда не сужу о людях только по их внешности, ведь не мы ее себе выбираем. Но уж больно поведение Семена Карловича Пизика делало его самого очень комичным. Описание его внешности можно начать со слов Маяковского: «…лысый, ростом не велик». Голову Семен Карлович держит наклоненной набок, как пеликан, охотящийся на рыбу. На носу, прямо на самом кончике, большущие очки, зацепившиеся за горбинку. А взгляд из-под насупленных кустистых бровей, но поверх очков должен, по всей видимости, вызывать трепет и уважение к его «врачебной тайне» и «медицинским подробностям».
Одет он был в джинсы и не совсем чистую футболку, а поверх туго затянутого ремня свисало преизряднейшее брюшко, свидетельствующее о любви к сидению перед телевизором. Брр! Терпеть не могу, когда мужчины так носят свою «беременность». И это при его крошечном росте!
Очередной мой приятель (голубоглазый блондин) сказал бы о нем просто: «Не видишь разве — у него манечка величия». Да, я поняла это только сейчас. Выражение лица Семена Карлыча Пизика кричало о не менее чем царственном величии, которое он сам себе предписывал, а весь облик его не тянул и на пешку. Этим он делал себя ну очень-очень смешным.
— Уникальная личность, — все, что я могла сказать, когда с моих губ сошла саркастическая улыбка.
— Не доверился бы я такому массажисту. — Ниро смешно сморщил нос. — Но фамилия соответствует: «Пизик».
— Да уж.
Я подошла к двери комнаты, куда удалилась уникальная личность:
— Изабелла Маврикиевна, это мы.