— Ой, Евочка, — услышала я голос Мамаши Крокодайл, такой жалостливый, что даже сердце кольнуло. Но я сдержалась и спросила:
— Мы подождем вас, пока вы закончите массаж. Хорошо?
— Я скоро закончу, — услышала я Семена Карловича Пизика вместо Изабеллы Маврикиевны, к которой обращалась.
— А Ниро пришел? — Голос Мамаши Крокодайл излучал надежду.
— Я здесь, — сказал Ниро довольно громко.
— Ева, похозяйничай. Чаю поставь. — Теперь голос Мамаши Крокодайл был почти как обычно. Ну конечно же, ее обожаемый Ниро здесь, и он защитит слабую женщину, если это понадобится.
Через десять минут массажист закончил и пошел мыть руки, а я вошла в спальню к Мамаше Крокодайл, чтобы помочь ей перевернуться и одеться. Бедная Изабелла Маврикиевна, она быстро стала шептать мне:
— Только деньги зря выбросила, этот Карлыч Пизиков только задницу мою гладил за мои же деньги, стыд-то какой, а толку мне ну никакого вовсе. Кряхтя, она стала переворачиваться. — И не знаю вовсе, как отвязаться от него. Такой приставучий, как банный лист в Парной! Только и хвалит себя, якало, так и рассусоливает. Я то, да я это! И умный уж он, и красивый, и от женщин-то отбою нету, и… вот зараза! — Она ойкнула, вставая с кровати. И ведь как все болело, так и болит! И Пиздрик этот, чтоб его перекосило как меня! — Она наконец распрямилась. — Тьфу ты, напасть какая на мою старую голову! Да ладно бы на голову, а то еще и этот Карлыч на задницу! У, проклятущий якало!
— Ужас какой, — только и сказала я. — Давайте мы вам другого найдем.
Изабелла радостно согласилась:
— А то уж очень болит, но только б Пиздрика отвадить!
— Ниро, дорогой, ты уж и не хочешь зайти к старой женщине? — громко проговорила Мамаша Крокодайл, когда была уже готова.
У меня сразу отлегло от сердца. Ненаглядный появился на пороге комнаты и передал мне пакет с вкусностями, Я стала раскладывать их на маленьком столике.
* * *
Мы были в спальне у Мамаши Крокодайл. Она сидела на кровати, завернутая в большой цветастый халат, с огромной чашкой в руках, и ждала. Выражение ее глаз менялось от направления взгляда. На меня она смотрела с чисто человеческой признательностью (что есть большой прогресс в наших с ней отношениях), на Ниро с обожанием, а вот Семен Карлович вызывал какую-то кислость в ее взгляде. Зная характер Мамаши Крокодайл, можно представить, что она так брезгливо смотрела бы на дохлую мышь в подвале.
Я разлила ароматный чай.
Разговор начал Семен Карлович:
— Жаль, жаль, что вы не хотите продолжить (Ниро его уже обрадовал), тогда бы я вам гарантировал два года спокойной жизни, без всяких рецидивов. Это я вам говорю как врач.