«Венгерские части теперь повсеместно включались в состав немецких соединений. И все это делалось в ходе сражения. Основная тяжесть сражения легла на немецкие войска, и без того испытывавшие крайнюю усталость. Постепенно взаимоотношения с венграми наладились в такой мере, что командование группы армий уже могло не опасаться за разрыв немецко—венгерского военного союза».[72]
В дальнейшем венгры уже не доставляли таких хлопот немецким союзникам, сражались вместе с ними в многомесячной ожесточенной битве за Будапешт, отступив затем в Австрию.
Показательно, что ветеран Илья Лазаревич Марьясин, крайне негативно оценивший боеспособность румын, о боевой стойкости венгров отозвался совсем по—другому:
«В Будапеште наш 700–й ГАП понес серьезные потери. Солдаты погибали не только от бомбежек и артобстрелов. Из окон и подвалов нам постоянно в спину стреляли венгры — «салашисты». Венгры воевали против нас так же стойко и мужественно, как и немцы, если даже не лучше них».[73]
Михаил Авраамович Стариков также отмечал:
«Мадьяры воевали ничем не хуже германцев. Сущие звери…».
Но, хотя большинство еще не разгромленных Красной Армией венгерских частей продолжало сопротивление, некоторые из них все же пытались договориться о капитуляции. Об одном из таких случаев написал в своих воспоминаниях командир воевавшего на стороне Красной Армии чехословацкого корпуса генерал Людвик Свобода. В феврале 1945 года бои шли на территории Словакии:
«В полосе наступления корпуса оборонялась 320–я немецкая пехотная дивизия, усиленная танками и самоходными орудиями, и три венгерских полка… к нам перебежало несколько десятков венгерских солдат и три офицера. Одного из офицеров я послал с личным письмом к командиру венгерской дивизии. В письме я обрисовал обстановку на фронтах и предложил в течение 48 часов прекратить сопротивление и перейти со всем личным составом на нашу сторону. Мы знали о нежелании венгерских солдат продолжать войну. Мероприятие наверняка удалось бы, если бы немцы не опередили нас: они не доверяли венграм и отвели эту дивизию в тыл. Ее место заняли немецкие части».[74]
Любопытное описание боя с венграми содержится в воспоминаниях генерала Петра Григоренко (более известен как диссидент, критик советского строя. Но в данном случае интересны его военные воспоминания конца 1944 — начала 1945 года):
«Вскоре после нашего прибытия венгры пошли в атаку на высоту. Двигаясь вверх по крутому склону, они вели непрерывный огонь из автоматов разрывными пулями, ввиду чего треск стоял везде. Под горой трещали автоматы, наверху, в нашем расположении, — разрывные пули. Кто—то испуганно вскрикнул: «Сюда прорвались!» Тимофей Иванович, который сосредоточенно распихивал по карманам обоймы патронов, буркнул: «А—а, детские игрушки. Хотят панику создать треском своих пулек». Потом обратился ко мне: «Разрешите пойти в траншею — помочь. Там сейчас каждый человек нужен. А здесь делать нечего. Если они залезут в траншею, то тогда моя охрана мало пользы вам принесет». — «Много вы там пользы принесете со своей винтовкой. Автомата не захотели взять, а теперь с чем воевать? Берите хотя бы мой, а мне уж оставьте винтовку». — «Да зачем мне эта пукалка. Я с винтовкой в горах любую атаку отобью. Пока они будут царапаться на высоту, я на выбор всех перещелкаю».