Еще утром, во время беседы с генералом Гейтцем, у меня возникла мысль, что надо снова полететь в ставку Гитлера. Стало ясно, что нет другого выхода. Паулюс согласился с этим предложением.
После того как и генерал-майор Шмидт одобрил мое предложение, я с командного пункта по телефону попросил управление кадров в Виннице принять меня на другой же день. Начальник моей канцелярии старший фельдфебель Кюппер подготовил для меня обзор по личному составу всех дивизий. К этому он присовокупил донесения артиллерийских частей и частей связи о численности имеющихся у них кандидатов на офицерские должности. Почти 200 человек не могли получить повышения по службе из-за недостатка штатных должностей. Я предложил примерно 80 из них направить для переподготовки на пехотные курсы близ фронта. Паулюс и Шмидт были с этим согласны. К ходатайству о разрешении организовать такие курсы, подписанному командующим армией, была приложена программа обучения и переподготовки, составленная мною совместно с начальником оперативного отдела.
Случаю было угодно, чтобы в тот же день вместе с текущей почтой прибыло распоряжение направить меня во второй половине сентября на лечение в санаторий Фалькенштейн (Таунус). Шмидт заворчал, когда прочел бумагу:
— Они могли бы выбрать более подходящий момент для вашего лечения. Переговорите завтра в управлении кадров относительно вашего заместителя. Надо, чтобы он как можно раньше был командирован сюда для ознакомления с делами, иначе вы не сможете отправиться в назначенный срок.
После ужина зять Паулюса зондерфюрер барон фон Кутченбах, переводчик штаба армии, попросил меня с ним побеседовать. Что могло его беспокоить? Мы стали прогуливаться по деревенской улице.
— Меня тревожит мой тесть, — так начал разговор фон Кутченбах. — Вам, как и мне, хорошо известно, что они со Шмидтом не очень ладят между собой. Если дело еще не дошло до открытого разрыва, то только потому, что мой тесть ему всегда уступает. Высокомерие и самоуверенность Шмидта ему неприятны. Его огорчает, что начальник штаба и начальники отделов относятся друг к другу недружелюбно. Он страдает оттого, что генералы жалуются на обращение с ними Шмидта. Он чувствует себя оскорбленным, когда Шмидт принимает решения, не спрашивая его. Но, с другой стороны, он отказывается расстаться со Шмидтом.
— Шмидт, несомненно, умный офицер; меня удивляет его большая работоспособность и энергия. Но вместе с тем меня возмущает, когда Шмидт пытается поучать командующего армией, да и всех нас. Мне не понятно, почему он при всем своем уме не замечает, как вредно отражается на работе его поведение. Паулюс должен был бы наконец стукнуть кулаком по столу, дать ему отпор. Он ведь знает, что мы все его поддерживаем.