— Не желаешь увековечить эту сцену? — спросила молодая женщина, стоявшая рядом с ним.
— Нет, Марина, не желаю: делать такие же банальные снимки, как делают полсотни других типов, совсем неинтересно. Это я не считаю настоящим репортажем.
— До чего же у тебя противный характер; твое счастье, что его компенсирует твоя чарующая внешность, — все же хоть какое-то разнообразие!
— Иными словами, ты признаёшь мою правоту! Давай-ка я приглашу тебя обедать вместо того, чтобы слушать твои нравоучения.
— А ты знаешь какое-нибудь подходящее место?
— Я-то нет, но уверен, что ты знаешь!
Какой-то журналист из РАИ,[9] проходивший мимо них, поцеловал Марине руку и скрылся.
— Это еще кто?
— Так, один дурень, — ответила Марина.
— Во всяком случае, дурень, который к тебе, кажется, весьма неравнодушен.
— Вот это я и имела в виду. Ну что, вперед?
— Погоди, нужно еще забрать наши документы на входе, и прочь отсюда.
Они вышли под руку из зала, где проходила пресс-конференция, и зашагали по коридору к выходу.
— Какие у тебя планы? — спросила Марина, предъявляя свою карточку аккредитации охраннику.
— Жду вестей из редакции. Вот уже три недели болтаюсь по всяким дурацким тусовкам вроде сегодняшней и каждое утро надеюсь получить «зеленый свет», чтобы рвануть в Сомали.
— Очень мило с твоей стороны! Дождавшись своей очереди, репортер предъявил охраннику карточку журналиста, чтобы забрать паспорт; каждый посетитель, чтобы попасть во внутренние помещения Палаццо Монтечиторио,[10] обязан был оставлять паспорт на контроле.
— Господин Ульман? — спросил охранник.
— Да-да, я знаю, что в моей карточке и в паспорте стоят разные фамилии, но вы посмотрите внимательно — фотографии и имя одинаковые и там и тут.
Охранник сравнил изображения и без лишних вопросов вернул паспорт его владельцу.
— Скажи, с какой стати ты решил подписывать свои статьи псевдонимом? Это что — кокетство звезды прессы?
— Да нет, тут дело посложней, — ответил репортер, обнимая Марину за талию.
Они пересекли под жгучим солнцем площадь Колонна, где толпы туристов освежались, поедая мороженое.
— Хорошо хоть, ты имя свое сохранил.
— А что бы это изменило?
— Мне нравится имя Томас, оно тебе очень идет, у тебя лицо типичного Томаса.
— Ага, значит, у каждого имени имеется свое лицо? Оригинальная мысль!
— Да, только так! — продолжала Марина. — У тебя не могло быть другого имени — я совершенно не представляю себе, как ты мог бы зваться Массимо, или Альфредо, или Карлом. Томас — вот единственное, что тебе подходит.
— Что за чепуха! Так куда мы идем?
— В такую жару, да еще среди всех этих людей, поглощающих мороженое, сразу возникает желание попробовать granita. Так что: давай-ка я отведу тебя в «Tazza d'oro», это недалеко, на площади Пантеона.