— Шесть дней! Почти неделя! У меня уже целую вечность не было такого отпуска!
— Как видно, яблоко от яблони недалеко падает.
Джулия испепелила отца яростным взглядом.
— О, я пошутил, ты не должна принимать мои слова так близко к сердцу! — извинился Энтони.
— А что я скажу Адаму?
— Ну, ты, кажется, вполне успешно вышла из положения, когда только что лгала ему.
— Я не лгала, а кое-что скрыла от него, это не одно и то же.
— Извини, такие тонкие нюансы от меня ускользают. Ну что ж, ты просто будешь и дальше… э-э-э… кое-что скрывать от него, вот и все.
— А Стенли?
— Это твой друг-гомик?
— Просто друг, притом самый близкий!
— Да-да, я именно его имел в виду, — подтвердил Энтони Уолш. — Если он действительно твой самый близкий друг, придется тебе проявить всю свою изобретательность.
— А ты, значит, собираешься сидеть тут весь день, пока я буду на работе?
— Но ты же хотела уехать на несколько дней в свадебное путешествие, не правда ли? Следовательно, твое отсутствие на работе никого не удивит.
— А откуда тебе известно, что я должна была уехать?
— Пол в твоей верхней квартире — он же потолок в нижней — лишен звукоизоляции. Это вечная проблема старых заброшенных домов.
— Энтони, прекрати! — взорвалась Джулия.
— Ох, умоляю тебя, даже если я всего лишь машина, зови меня папой; я терпеть не могу, когда ты величаешь меня по имени.
— Черт подери, да я уже двадцать лет не зову тебя папой!
— Тем более стоит начать, чтобы в полной мере использовать эти шесть дней! — с широкой улыбкой ответил Энтони Уолш.
— Убей меня бог, если я знаю, что мне делать! — прошептала Джулия, направившись к окну.
— Ложись-ка спать, утро вечера мудренее. Ты первый человек на этой земле, кому представился такой выбор, — стоит обдумать его на свежую голову. Завтра утром примешь решение, и любой вариант будет во благо. В худшем случае — если ты меня выключишь — ты всего лишь немного опоздаешь на работу. Твоя свадьба повлекла бы за собой недельное отсутствие, так неужто смерть твоего папы не стоит нескольких потерянных часов работы?
Джулия долго не спускала глаз с этого странного отца — он так же пристально смотрел на нее. Если бы перед ней стоял не человек, которого она всегда безуспешно старалась разгадать, а кто-то другой, она могла бы поклясться, что в устремленном на нее взгляде мелькнула нежность. И хотя он был всего лишь подобием того, кто уже не существовал, она чуть было не пожелала ему спокойной ночи. Однако сдержалась, закрыла дверь спальни и упала на кровать.
Потекли томительные минуты, прошел час, другой. Занавеси не были задернуты, и ночной свет ложился на полки и стеллажи. В небе за окном висела полная луна — казалось, она вот-вот окажется в комнате и поплывет по гладкому паркету. Тем временем Джулия перебирала нахлынувшие воспоминания детства. Сколько таких вот ночей провела она без сна, карауля возвращение того, кто сейчас ждал ее там, за стенкой! Сколько часов пролежала, предаваясь отроческим грезам, вслушиваясь в голос ветра, который нашептывал ей истории о путешествиях ее отца, рассказывал про дальние страны с их волшебными пейзажами! И сколько карандашных набросков она сделала, чтобы персонажи, рожденные ее фантазией, один за другим оживали, встречались друг с другом, утоляли свою жажду любви! Джулия давно поняла, что, когда в работу включается воображение, бесполезно уповать на сияние дня: дневной беспощадный свет тут же убивает грезы. Но где же пролегает граница между детскими мечтами и реальностью?