Можно привести здесь некоторые знаменитые афоризмы Черномырдина. "Хотели как лучше, а получилось как всегда". "Наш президент – он уже, по-моему, лет пять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги!" "И в Швейцарии есть организованная преступность, и нам надо вместе работать". "Сможет ли власть в России сохранить и себя, и страну?" "Это не война, это Россия". "Процесс реформ – он смерти подобен, но нельзя растягивать страдания людей". "Я верю, что наше соломоново решение будет мудрым". "Если я еврей, чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей". "Ну кто меня может заменить? Убью сразу! Извините". И таких перлов – сотни.
В начальный период премьерства Черномырдина мне помогал выстраивать отношения с ним мой опыт бюрократической работы, наличие которого сильно отличало меня от остальных молодых реформаторов. В тот период Гайдар, Чубайс или даже Шохин были еще недостаточно опытны в административной деятельности и своими академическими манерами немало раздражали премьер-министра. Правда, свою внутреннюю неприязнь Черномырдин умел скрывать, так как всегда ставил дело выше эмоций. Уничижительные фразы про "завлабов", намекающие на недостаточную компетентность молодых реформаторов, долго не выходили за стены кабинетов.
Виктор Черномырдин был весьма последователен в своем подходе к управлению правительством и постепенно вытеснял оттуда всех ставленников Гайдара. Впоследствии он избавился и почти от всех остальных, за исключением тех, кто стал совершенно необходим для дела и был по отношению к Черномырдину вполне лоялен. "Завлабы", по понятным причинам, оказались не в чести. Единственным исключением из этого правила был и остается Анатолий Чубайс, которого премьер, как мне кажется, никогда не любил, но уважал за силу и напористость.
Сначала мне были даны самые широкие полномочия в области всей финансово-экономической политики, то есть я курировал фактически все основные экономические ведомства. Однако, когда я в конце марта 1993 года стал еще и министром финансов, то это уже начало вызывать раздражение чиновной бюрократии. Долго терпеть подобную монополизацию власти "не в тех руках" аппаратчики не стали и начали искать выход из ситуации.
Помните референдум в апреле 1993 года, главным вопросом которого было доверие курсу экономических реформ в России? Вроде бы, тогда однозначно победили Борис Ельцин, демократия и реформы. А кто на самом деле пришел в правительство на уровень первых (именно первых) экономических вице-премьеров? Правильно – О. Сосковец, О. Лобов и другие ретрограды. В это же время за министром экономики А. Нечаевым из правительственного кабинета удалился мой друг, молодой министр юстиции Н. Федоров. Следует ли удивляться, что реформы в целом не были завершены?