Мысленно она составляла небольшую речь, но она никак не могла удовлетвориться ею. Она уважала мужа за то, что он был человеком чести. А теперь? Что она должна думать о нем теперь?
Уилкинс натянула на госпожу новое платье из бледнейшего серебристого шелка, так искусно украшенное, что Элизабет отвлекло от мыслей собственное отражение в зеркале.
Она села и стала следить за тем, как Уилкинс укладывает ее густые волосы в гладкий рулон, затем умело расчесывает пряди вокруг ушей и на затылке. Горничная взяла украшение для волос, недавний подарок Дарси.
— Не это, Уилкинс.
— Вы передумали, мадам? Но разве вы не выбирали цвет платья под светлое серебро?
— Да, ты права. Продолжай.
Элизабет выбрала бархатную пелерину, и Уилкинс помогла надеть ее на плечи.
Потом Уилкинс наблюдала, как ее госпожа спускалась по лестнице. Дарси появился из гостиной и поклонился жене. В ответ она наклонила голову.
— Ты… обворожительна, — сказал он, держась почти официально.
— Благодарю, сэр.
Он предложил ей руку, и Элизабет оперлась на нее. Они повернулись, прошли в холл, едва заметно кивнули лакею и направились к карете.
Уилкинс повернулась, когда камердинер Дарси неслышно встал подле нее.
— Ах, дражайшая миссис Уилкинс, сегодня вечером настроение у господ совсем мрачное! — хихикнул он.
— Я не понимаю вас, мистер Бенсон.
— Не понимаете? Вы не так давно с вашей госпожой. Я же со своим господином с тех самых пор, как он отправился на учебу в Кембридж.
— Я очень хорошо знаю свою госпожу, не хуже, чем вы своего господина, мистер Бенсон, будь вы с ним хоть со времен Кромвеля, — вознегодовала Уилкинс.
— Боитесь, что на сей раз ваша госпожа потерпит поражение? Давайте поспорим на шесть пенсов.
— Мистер Бенсон! Играть на ссорах наших господ? Шесть пенсов! У вас, должно быть, полно шестипенсовиков. — Она гордо вскинула голову и прошествовала наверх.
Тишина в карете сгущалась, благо что ехать было недолго.
Потом несравненное умение леди Рирдон проявлять любезность чудесно все сгладило. Элизабет и вообразить не могла, как легко оказалось отложить гнев на вечер. Как только мать занялась следующими гостями, лорд Рирдон повел Элизабет представлять ей какого-то очередного кузена, который жаждал с ней познакомиться.
За обеденным столом Элизабет и Дарси усадили в разумной близости, но оба были вовлечены в разговор со своими соседями. Когда дамы встали из-за стола, леди Рирдон настояла, чтобы Элизабет села подле нее, и спокойная и сдержанная сердечность графини подействовала успокаивающе на чувства ее молодой гостьи.
Мужчины не заставили себя долго ждать и присоединились к ним, поскольку, хотя они и направлялись на последнее представление вечера, все равно спектакль начинался в десять.