– Что произошло, Ли? Расскажи мне.
Голос его был таким, мягким, таким нежным, побуждающим поделиться своими тревогами и страхами, но она не могла. Александр уже не поможет ей, слишком поздно. Правда только причинит ему еще больше боли.
Кроме того, если Ричард согласится на ее план, репутация Ли будет погублена, бросая тень на всех и каждого, кто будет искать ее общества.
– Рассказывать особенно нечего. Отец сам все устроил. Я оказалась обрученной и замужней так быстро, что голова до сих пор идет кругом.
– И ты… согласилась? – выдавил Алекс. Он схватил ее за руки и развернул. Его пальцы больно вонзились в кожу, но Л и сдержала вскрик, который мог привлечь толпу сплетников.
– Отец был доволен этим браком.
– А ты? Ты довольна этим браком?
– А какой у меня был выбор?! – воскликнула Ли, давясь словами. – Дочерний долг – слушаться отца.
– Я спрашивал не об этом. Ты хотела выйти за него?
– Я его даже не знаю…
– Я спросил не об этом.
– Ты не понимаешь.
– Ты хотела выйти за него, да? – Грудь его тяжело вздымалась, когда он резко втягивал в себя воздух. – Значит, ты никогда не любила меня? И твое нежное отношение было всего лишь уловкой, чтобы держать меня на привязи, дожидаясь, когда попадется рыбка покрупнее? Простой сын баронета был недостаточно хорош для тебя? Тебе нужен был титул, которого я не мог тебе дать? – Александр сверлил ее холодным, презрительным взглядом. – Что? Нечего сказать?
Ли понимала, что его слова вызваны болью, но они резали, словно кинжал, вонзенный в сердце.
– Я никогда не держала тебя в подвешенном состоянии. До этого момента я даже не знала, что ты относишься ко мне не как к сестре. Ты всегда был моим дорогим, близким другом, Алекс. С твоей стороны жестоко так обвинять меня.
– Жестоко? – презрительно оскалился он. – Я скажу тебе, что такое «жестоко». Обнаружить, что женщина, которую ты всю жизнь любил, не что иное, как обман, – вот это жестоко! Обнаружить, что ее нежная улыбка и ласковые слова всего лишь маска, за которой скрывается расчетливая сука, – вот это жестоко!
Ли молчала. Не было таких слов, которые она могла сказать. Она устремила взгляд в сад, на деревья, утопающие в тени, нечетко вырисовывающиеся в темноте. Она сжимала перила, радуясь этой твердой опоре, не дающей ногам подкоситься, и слушала шелест ветра, играющего с листвой.
Внезапный взрыв смеха привлек внимание Ли к дому, к Александру, стоящему перед ней и глядящему на нее так, словно она горгона Медуза со змеями вместо волос.
Грудь болела, а горло жгло. Ли прерывисто вздохнула.
– Поскольку ты всегда был моим самым дорогим другом, я прощу тебе резкие слова. А теперь, я думаю, тебе лучше уйти, пока мы не причинили друг другу еще больше боли.