Но тут дело не только в том, что человек мыслит не словами.
Он мыслит переосмысливая.
Мой опыт сравнительно малый, но я вижу, как не соглашается с твоим заданием то, что ты пишешь.
Пушкин не сразу знает, что будет делать Татьяна.
Он так и не узнал, что будет делать Онегин.
Как будто дела Онегина пойдут плохо.
Вот же этот рисунок Пушкина. Он стоит с Онегиным на фоне Петропавловской крепости; стоят на Дворцовой стороне.
Тут могут произойти всеимперские перипетии.
Жизнь, бытие, «переосмысливает» сознание Л. Н. Толстого.
Вернемся к частному вопросу.
В драматургическом произведении или в романе бывает несколько человек, они думают каждый как бы за себя, не за писателя.
Толстой сам отмечает, что и человек, который умирал на Бородинском поле, не думал об истории, вероятно, и о Наполеоне; он думал о себе, о близких.
Я думаю о людях Толстого.
После краткого замечания о разности семейств и их судеб Толстой как автор попадает в плен к Стиве Облонскому.
Он мыслит мыслями предполагаемого к воплощению человека.
Его предметами, соотношением предметов с живыми людьми.
Все помнят выражение сна Облонского – «графинчики-женщины», стеклянные столы поют что-то приятное.
Это снится герою, герою, мышлением которого Толстой владеет лучше всего.
Сон Стивы Облонского одновременно и его внутренний монолог, как бы уже драматизированный, «специализированный» номер для самооправдания.
Он виноват, Стива, он изменил жене, но «графинчики-женщины» прекрасны и обладают той прекрасной особенностью, что они не имеют души, они только собственность.
Все герои «Анны Карениной» имеют свой мир, ведут собственный внутренний монолог.
Самый трагический монолог у Анны Карениной.
Потому что она всех винит и не оправдывает даже себя.
Внутренние монологи Алексея Каренина иные.
Он оправдывается, как учреждение.
Он отписывается встречными бумагами.
И только момент смертельной болезни Анны снимает с него маску: он иначе говорит, иначе представляется.
А он человек, который мог бы быть хорошим, но заключен в собственную бюрократическую канцелярию.
Трудно поддающееся словам величие Толстого в том, что он этого человека там, за стенами его оболочки, как бы греет своими руками, своим дыханием.
Во всем романе «Анна Каренина» автор не выступает сам.
Это сказано правильно, если не считать размышлений Левина, если поверить, что Левин вовсе не Лев Николаевич, и понять, чем этот человек выделен Львом Николаевичем, у него есть свое хозяйство, свои хлопоты, свои неприятности.
Анна Каренина другой человек.
Она мыслит «внутренним монологом».
Это видно особенно в последних сценах, когда женщина поссорилась с любимым, для которого она переделала свою жизнь.