Даже в фольклоре есть попытки борьбы с привычным, борьбы с концами.
Ощущение этих переходов – они совпадают с концом цивилизации, с концом определенной эпохи.
В этих условиях старый фольклор становится пародией.
Существует пародия Рабле, который часто с точностью, странной для того времени, пародирует Библию, – например, рождение Иисуса или историю Каина.
Мы даем несколько замечаний, не занимаясь этим сейчас всерьез.
Странность, огромность писательского труда сегодня повысилась.
Но получается так, что человек как бы имеет план, который осуществляет. На частных примерах мы показываем, что вещь рождается путем смены так называемых черновиков, то есть вариантов.
Причем мы должны помнить, что когда-то большинство вещей начинали печататься, издаваться тогда, когда они еще не были дописаны, не были закончены.
Значит, этот творческий труд продолжается годами, может быть, десятилетиями.
Так было с эпиграфом к «Анне Карениной».
Это начало было загадочным, и оно остается загадочным по сей день.
Лабиринты сцеплений, они возникают вновь – вновь на старом месте при сломе старой жизни.
Поэтому объяснить грамматикой странность литературного произведения безнадежно.
Искусство живет своей жизнью, борьбой понятий, а не использованием грамматики.
Как бы переделывая ее и как бы кристаллизуясь из нее.
В «Анне Карениной» существуют следы фабулы – начало.
Поезд, дорога – фабульное начало.
Особенно до изобретения железной дороги; это самое начало сохранено и после распространения железной дороги.
Эта новость только подчеркивает традицию фабульного начала.
Смерть Анны тоже как бы фабульна; сюжет «Анны Карениной» не совпадает с ее фабулой.
Фабула такая.
Женщина сделала ошибку.
И женщина погибла.
И сценарий – женщина ищет праздника любви в качестве особого состояния, разрешенного людьми.
Это отделяет ее от всего окружающего.
Она знает, что «свет не карает заблуждений, но тайны требует для них».
Снятие тайны – сюжет «Анны Карениной».
В новеллах «Декамерона» почти все фабульно, многие из них создаются при нарастании фабулы.
Но существует здесь редкий случай разрушения фабулы – я в пятый раз упоминаю новеллу о дочери вавилонского султана.
Как бы сохранена фабульная последовательность, множественность попыток овладения женщиной, а сюжет тот, что она довольна своими поклонниками.
Мотивировка сюжета в том, что она находится вне учета нравственности, религии и языка; она вне их обществ – сменяющихся.
То есть фабула требует точного представления героя при его появлении.
Показаны часы – на городской площади, – все начинается.