— Прекратить прения, — миролюбиво сказал он, но в тоне его прозвучал приказ. — Виктор получил задание и будет его выполнять. Так, что ли, Виктор?
— Вот именно.
— Ну и все. Давайте работать. Я тоже, милые мои, на часы поглядываю. — У него порой явственно проскальзывали интонации Цветкова, Виталий и сам этого не замечал.
Когда Усольцев вышел, Виталий сказал Откаленко:
— Парень еще не привык к нашей работе-погоди жать.
— Он вообще к работе не привык, — проворчал Игорь.
— Это мы поглядим… Ну что ж, надо браться за красавца хирурга. Какие он операции делает, интересно знать?
— Что о нем вообще известно? — спросил Откаленко. — Кроме имени и телефона? Неужто ничего?
— Ничего. Кроме некоторых деталей поведения.
— А как эта самая Маргарита Евсеевна с ним познакомилась?
— Общий знакомый у них оказался. Какой-то Валерий.
— Кто такой?
— Пока не знаю. Сразу неудобно было обо всем расспрашивать, А меня в первую очередь Сева этот интересует. Для начала мы сейчас адресок его установим.
Лосев взялся за телефон.
… Итак, адрес неведомого Севы у него теперь был, как и фамилия — Глинский Всеволод Борисович. «Что ж, — бодро подумал Виталий. — В путь, так В путь, как сказал джентльмен…» Очень ему нравился этот диккенсовский неунывающий герой.
Длиннейший новый дом на Смоленской набережной с бесчисленным количеством подъездов и квартир вобрал в себя необычайно пестрое и случайное население со всех районов Москвы. Всеволод Борисович Глинский занимал двухкомнатную квартиру в четырнадцатом подъезде на восьмом этаже. Там же была прописана и его мать. Судя по записи в домовой книге, работал Глинский в одном из институтов Академии медицинских наук в должности… ночного сторожа. Владелец новых «Жигулей». К чему-то подобному Виталий был уже готов, учитывая некоторые особенности в образе жизни Севы, о которых не очень охотно поведала Рита, вроде частых отъездов, тяге ко всякого рода развлечениям и легкости в обращении с деньгами.
Из конторы жэка Виталий вышел во двор, протянувшийся узкой полосой вдоль всего дома с тесными «карманами» для машин возле подъездов, где асфальт был расчерчен белыми полосами.
Холодный ветер с реки вольно свистел во дворе, и Виталий плотнее запахнул пальто.
Он не спеша прошел вдоль всего дома, отметив про себя отсутствие красных «Жигулей» Глинского возле четырнадцатого подъезда. Зашел в стеклянную будку телефона-автомата и на всякий случай, позвонил Глинскому. К телефону подошла, видимо, мать, сказала, что Всеволода Борисовича нет дома, будет не скоро, и настороженно спросила, что ему передать и кто звонит. «Нет, уж вы скажите, — настаивала она. — Всеволод просит узнавать». Виталий еле от нее избавился, и эта настойчивость ему не понравилась.