- Пу-пусти, зараза, ну пусти же! - заикается он от смеха.
Я перестаю его щекотать. Опускаюсь к нему на грудь и, запустив пальцы в его чуть волнистые волосы, смотрю в серые облака Пашкиных глаз:
- Люблю тебя, - шепчу я ему в лицо. - Люблю одного лишь тебя и всегда любить буду.
Я, обжигаясь об его губы, припадаю к ним, жадно покрываю ему лицо поцелуями. Теряю разум от его запаха. Безжалостной, как цунами, волной мою грудь заливает Любовь. Она вымывает из моего сознания всё, - и школу, и драконов, и опостылевшую жару, - остаётся только Пашка и моё к нему чувство и желание. Не отдышавшийся толком после моей экзекуции, раскрасневшийся Пашка, вздохнув, осторожно высвобождается из моих рук.
- Ил, давай, в самом деле, до вечера потерпим, - ласково просит он. - А уж вечером я сам тебе покоя не дам.
Я с сожалением отрываюсь от его лица. С улыбкой разглядываю Пашку.
- Точно не дашь покоя?
- Deal.
- Ну ладно, - я скатываюсь с него на спину и складываю руки на груди. - Может, ещё окунёмся?
- Ты что, только ведь поели, нельзя же сразу после еды. Попозже окунёмся, даже обязательно. Но если ты меня снова топить будешь, - у-у, я не знаю тогда, что я с тобой сделаю!
- Да кто тебя топил, несчастный! - возмущаюсь я, и, приподнявшись на локтях, с интересом смотрю на Пашку. - А что ты сделаешь?
Он теребит себя за золотистую прядь над бровями.
- А вот как сделаю, так узнаешь! - грозно обещает мне Пашка. - Покусаю гада! Искусаю всего с ног до головы твоей бестолковой.
Это он может, с уважением думаю я. Раз, помню, как-то мы боролись, он так меня за плечо цапнул, - что там твой дракон! Неделю потом болело. Вообще-то, я сам виноват, не надо было мне брать Пашку на болевой, он же ничему такому не обучен.
- Ладно, ладно, никто тебя топить не будет, - опасливо говорю я ему.
- Вот, сто пудов, покусаю! - ну конечно, последнее слово всегда должно быть за ним.
Он притягивает к себе свой лязгающий навешанным на него железом сидор, роется в нём и достаёт пачку Kent light и зажигалку. Пашка с вызовом смотрит на меня. Я лишь недовольно качаю головой.
- Вот и правильно, вот и помолчи, - говорит он.
- Не буду я с тобой больше целоваться, попляшешь тогда, - грожу я ему.
- Не будешь? Скажите, пожалуйста. Да куда ты денешься! - беззаботно отмахивается сероглазый, прикуривая сигарету.
Никуда мне от тебя не деться, думаю я. Мне от тебя, а тебе от меня. С того самого момента, как мы впервые увидели друг друга, мы стали половинами одного целого. Разве могут половинки существовать отдельно одна от другой? Могут, конечно, но тогда это и правда, будет лишь существование, а не жизнь.