Я согласно склоняю голову, опускаю ниже латное ожерелье, берусь за клинок Масасигэ, подвожу его остриё себе к горлу. Мой брат направляет мой клинок себе в сердце. Что ж, туда, так туда… Я, не отрывая взгляда от глаз брата, жду сигнала…
- Так! - кричит он, сильный толчок руками, короткая боль, сиреневые круги, переход…»
***
Я, приложив ладонь к горлу, склонившись, смотрю в пол. Пашка с Никитой молчат, прижавшись друг к дружке. Братья…
- Это так… Как это красиво… - шепчет Пашка. - Да… И плакать хочется…
- А мне нет! - глаза у Никиты горят. - Нет уж! Уж пусть те вот сами вот плачут! Ну, барсуки эти вот, которые вонючие. Мало им эти братья дали! Эх! От меня бы вот тот жирный бы не ушёл бы…
- Пусть его, Никитка, - улыбнувшись, говорю я. - Он нехорошо кончил, его же собственный брат, - Такаудзи, который Лисица, - вот он его потом и убил…
- Туда и дорога! - совсем по Пашкиному скривив губы, цедит Заноза.
- Никита… - откашлявшись, говорит Пашка. - Знаешь что? Можешь теперь мои самолёты брать. Даже играть с ними можешь. Осторожно только…
- Да?! Ладно… Ты не думай, - я, Павлик, осторожненько! И знаешь что? Я ж почему внизу спать напросился? Я это… ну, я хотел тебе на кровати нашей, ну, стойку там подпилить, ну, так чтобы, это… Не буду! Ладно?
- Всё, братцы сероглазые! Сейчас тут точно кто-то расплачется. От умиления, блин. Давай-ка, Паш, ещё по чуть-чуть, что ли… Нет, Никитос, даже и не мечтай! И нечего тут с бокалом ко мне соваться! Да не ори ты! Фиг с тобой, Пашка, налей и ему капельку. Ага, щас! Коньяка тебе! Вина…
- Держи, Ил. За что выпьем?
- За память, Паша. Давай за память…
Я, развалившись на пушистом ковре, грызу яблоко, смотрю в потолок и с улыбкой слушаю сероглазых. После приступа братских чувств, они, - опомнившись, - живо обсуждают, почему это Никитосу нельзя в спальном мешке спать на кровати, а можно только на полу. И что: «я вовсе не маленький ещё, понял ты, а на полу не это, не гигиенично вовсе, понял ты?». Хорошо как…
Пашка, махнув на Занозу рукой, встаёт с ковра и идёт к музыкальному центру. Опять, наверное, рэп свой врубит, поганец… Никитос, деловито сопя, перекладывает что-то на нашем столе, возится там чего-то, копошится со спальным мешком. А, в самом деле, полезная штуковина. Надо будет… А то с этими походными шатрами вечно одна морока. Не так заметно, опять же… Как там, в Орледе? Война скоро… Ничего, Гирс, - хорошо отдохнул. И Пашка ещё…
- Пашка, ты перепил что ли, - это же ты Тома Вэйтса моего воткнул. Swordfishtrombones. Чего это ты?
- Захотел и воткнул! Хочешь, выключу? Ну, а чё тогда, блин, - то тебе рэп мой не нравится, а то, - перепил…