- Ни фига себе! Да он в неё пол шпроты затолкал. Как ухитрился… И когда, главное?
- Да не важно. Пока ты с центром вошкался, а я яблоко грыз, тогда, наверное, и…
- Нет, ну какой всё-таки! Надо заставить его это сожрать.
- А ему пофигу. Сожрёт, и не поморщится. Он и так всё без разбора, вперемешку трескает. Дай-ка её мне… Хм. Интересно, а рыбой почти и не пахнет, груша всё перебила…
- Явился! Ты почему террорист такой растёшь?! Как хочешь, Илья, а я всё бате расскажу…
- И про коньяк? - невинным голосом спрашивает Заноза.
- Мама, - беспомощно разводит Пашка руками. - За что это такое на меня, а, Ил? У-у, болячка ты!
- Вот чё орать-то вот, а? Подумаешь, груша. Дай сюда, Илюха. Груша, как груша… Орут только, и орут…
- Брось, Никита, её теперь выкинуть только.
- Да пусть подавится! Ему по барабану, у него же желудок, как у страуса, - гвозди переваривает.
- Гвозди? - тут же задумывается Заноза…
Пашка от избытка чувств только трясёт башкой, и идёт за сигаретами.
- В окно кури.
- Да я на балкон пойду. Ил, дай мне на плечи что-нибудь накинуть.
- А футболка твоя где?
- А я не знаю… Да ладно, тепло, так пойду.
- Я с тобой. Сидеть, Никитос! На вот, полистай пока.
Сунув Занозе июльский номер “Men’s Health”, я иду следом за Пашкой на балкон.
- Как, блин, неудачно вышло! Слушай, Илья, придумай что-нибудь…
- Да что ж я придумаю? Будем ждать, пока он не отрубится.
- Сами, вперёд… Да… - сероглазый расстроен не на шутку…
- Ладно… Дай-ка затянуться. Да разик только! Фу-у, как только ты их… Так, ладно, Паш. Полчасика посидим, а потом я его угомоню.
- Как?
- Помнишь, позапрошлой зимой ты ангиной болел? Вот тебе и ну… Я тебя усыпил тогда, помнишь?
- Не помню… - Пашка пристально смотрит на меня.
- Ещё бы! У тебя ж сорок градусов было. Вот, - я тогда очень захотел, чтобы ты уснул…
- И что?
- И ты заснул.
- А потом?
- А потом проснулся, блин! Ты чего, Паш?
- Ох, Илья! Вот, кажется, всю жизнь я тебя знаю, и всё ты меня удивляешь! Усыпил… Ни фига себе. Что ещё расскажешь мне такого, чего я не знаю?
Я лишь загадочно усмехаюсь. Расскажу, сероглазый, такое расскажу…
- Илька, а ему ничего не будет? - волнуется за брата Пашка.
- Да ни шиша. Тебе же ничего не было. Наоборот даже, поправляться ты начал потом…
- Илья, скажи… - Пашка смотрит мне в глаза. - Честно только. Часто ты со мной так?
- Честно? Ты меня спрашиваешь, - честно? Глаз не отводи. Смотри внимательно, Паша, и слушай. Это был единственный случай, когда я навязал тебе свою волю. Возможно, такое повторится ещё, - не знаю, - жизнь большая. Наверное, даже, повторится, раз у нас с тобой это всё навсегда. Слушай меня, Сероглазый, - никогда я не сделаю ничего, что было бы для тебя плохо, больно, или просто неприятно. Не смогу. Я сильный человек, ты это знаешь, но сделать так мне не по силам. Моя Любовь к тебе сильнее всего, сильнее меня, она ведь от Начала и навсегда… - я, сам того не замечая, перехожу на Извечную Речь…