Не возражая, он постучался в комнату Катрин и вошел. Она встала, но была бледнее обычного. Ее прекрасная нежная кожа из золотистой стала сероватой, на ней проступили голубые вены. Под большими фиалковыми глазами темнели круги: казалось, что она в маске. Белый балахон скрывал одновременно ее худобу и выступающий живот.
При появлении Готье она не повернула головы, когда же он объявил о посетителе, она лишь прошептала:
– Я никого не хочу видеть.
– Но этот монах говорит, что был раньше вашим духовником…
– Какая глупость! У меня никогда не было постоянного духовника. Это просто обманщик.
– Он также говорит, что был вашим другом и что…
Грустно усмехнувшись, она пожала плечами:
– Друг? Здесь?! Кроме несчастного ван Эйка, я не вижу…
– Вы не слишком хорошо выполняете поручения, мой юный друг, – упрекнул юношу неожиданно появившийся монах. – Я попросил спросить у госпожи Катрин, не изволит ли она принять некоего господина, которого она звала своим братом Жаном.
Вдруг его голос стал заметно тише, а сильный фламандский акцент совершенно исчез.
– Послушайте, Катрин! – прошептал он. – Вы раньше часто так меня называли. Посмотрите на меня хорошенько и представьте меня без этой глупой бороды. Представьте меня не в этих грязных лохмотьях, а в золоте и шелках, с гербом нашего доброго герцога Филиппа, вышитым на моей груди.
Глаза Катрин расширились от изумления, обрадованный Готье увидел, как в них загорелись отблески радости.
– Вы? – выдохнула она. – Вы, да еще в таком одеянии? Я сплю?
– Да нет же, это действительно я!
Он подошел к Катрин и церемонно поклонился.
– Может ли мне быть оказана милость поцеловать эту прекрасную ручку? Моя дорогая, хотя я и испугался, увидев вас – от вас остались кожа да кости, – но вы по-прежнему восхитительны. Как хороша ваша улыбка!
Улыбка действительно была похожа на улыбку ребенка, очарованного появлением доброй феи. Готье, о котором она тотчас забыла, был чуть ли не шокирован.
Он пробурчал:
– Может, вы все-таки объясните? Кто этот чудак?
Монах на него обиженно посмотрел:
– Мне кажется, я мог бы задать встречный вопрос: кто этот грубиян?
– Сейчас я вас представлю, – сказала Катрин. – Но сначала, мой дорогой Готье, скажите, где Беранже?
Молодой человек показал на потолок:
– На чердаке. Он сказал, что хочет осмотреть сточные трубы. Подите разберитесь, зачем! Вы хотите, чтобы я позвал его?
– Да. Попросите его спуститься и подождать в зале, чтобы никто из прислуги не приблизился к этой комнате. Я хочу остаться одна с… моим духовником… Это не кто иной, как мой старый друг Жан Лефебр де Сен-Реми, король бургундского оружия, непререкаемый судья элегантности при герцогском дворе, тот, кто при европейских дворах известен под именем Золотое Руно. Мой дорогой Жан, я надеюсь, вы простите моего конюха Готье де Шазея за несдержанные речи? Он молод и глубоко предан мне.