Так она все-таки любит меня? Если только ее сестра не врет… Бедная Виктория, она просто испугалась! Наверное, много раз обманывалась в людях. Это так знакомо!
Одно из поленьев щелкнуло, и комнату на мгновение озарил яркий оранжевый свет, трепещущий и… какой-то живой.
Да. Это очень похоже на правду. Эта странная женщина звонила не зря. Теперь все сходится. Значит, она меня любит, она испытывает настоящее чувство… Значит, конец свободе? Плевать! Я ведь уже хотел отдать часть этой свободы чужой женщине. А теперь все будет по-новому. По-новому и великолепно.
Пальцы Джона равнодушно обнимали стакан с виски. Его сейчас не интересовали ни огонь, ни скопившееся в комнате сухое душистое тепло, ни холод, струящийся в ладонь от плавающих в напитке кубиков льда. Его взгляд был устремлен внутрь себя.
Столько женщин было… И от каждой оставалась только тоска. Уходя, они все забирали что-то. Что-то от меня. Но даже пока были рядом – не отдавали себя.
Джон не знал, что делать дальше. Со слов той странной девушки выходило, что он собственноручно сломал Виктории жизнь, карьеру и вообще был кругом виноват.
И это тоже очень похоже на правду! Но я не смогу попросить прощения! Это не для меня. Джон Катлер никогда не извинялся.
Пока еще нет. Но какой смысл продолжать жить так дальше?
Джон понимал, очень хорошо понимал, что теперь все эти условности стоят так мало…
Да, я попрошу прощения, извинюсь, если нужно встану на колени! Главное, чтобы все это поскорее закончилось и мы снова были вместе.
Чуть дрожащие от сильнейшего волнения пальцы уже набирали заветный номер. Нет ответа. Пять гудков, десять. Равнодушные, ритмичные механические звуки. Душу наполнило разочарование, но вместе с тем крепла решимость. И в чем угодно можно отказать Джону Катлеру, но только не в упрямстве!
Если надо – я поеду в Лондон. Найду ее там или где угодно. Теперь все уже решено. Она моя.
Джон аккуратно положил трубку бесполезного теперь телефона. Он молча встал и отправился в гардероб. Одеваясь, он поражался своему внутреннему спокойствию и собранности. Завязывая галстук и застегивая запонки, Джон думал только об одном – о Виктории.
Я все исправлю! Никому тебя не отдам! Найти тебя. Увидеть. Все рассказать. Забрать с собой навсегда.
Любовь – это все-таки что-то необыкновенное! Она дает светлую уверенность в том, что все на свете можно исправить…
Джон усмехнулся: как только он мог влюбиться вот так – глубоко и безрассудно?!
Да очень просто! Рядом со мной никогда никого не было!
Рано отдалившиеся родители, светлые воспоминания о детстве. Дом, в котором они жили, его семья… Было ли там все так хорошо? Нет, не было.