И снова вздрогнул, услышав переливчатые трели с той стороны. И снова отругал себя за трусость.
В квартире была тишина. Никаких шагов, никаких признаков присутствия человека. Живого человека.
От этой мысли вдруг стали ватными колени.
Он хотел поднять руку, чтобы еще раз нажать на кнопку звонка, но рука не поднималась. Она тоже стала ватной и как будто чужой, ему не принадлежащей. И сам он как будто исчез, растворился в этом липком страхе, до краев заполнившем все внутри. Только сердце еще билось. Как капитан, до последнего момента остающийся на тонущем корабле.
А через секунду Евгений услышал, как щелкнул дверной замок. Короткий звук – и снова тишина, как будто все это ему приснилось. Он постоял еще некоторое время у двери, прислушиваясь и наблюдая, словно со стороны, за рукой, которой по-прежнему не чувствовал и которая потянула вниз ручку двери.
Нет, все это ему не приснилось. Дверь на самом деле была открыта. Она поддалась легко и сразу, образовав темную щель в проеме. Евгений шагнул вперед, осторожно, словно боясь разбудить кого-то, закрыл за собой дверь и прислушался.
Ни звука.
В квартире была абсолютная тишина. Полная тишина и никаких других признаков присутствия человека. Но кто-то здесь все же был, кто-то повернул щеколду замка, ведь не сама же она повернулась?
– Яна, – тихо позвал он, заранее зная, что напрасно сотрясает воздух.
В квартире было душно, и Евгений физически ощущал, как работают легкие, втягивая в себя почти лишенный кислорода воздух. Уговаривая себя не паниковать, он сделал несколько шагов по направлению к гостиной, помедлил немного на пороге, ожидая увидеть там все, что угодно. И не увидел ничего.
То есть в гостиной все было по-прежнему. Стояли диван и одинокое кресло, запылившаяся этажерка с дисками и журналами, висел на стене огромный телевизор с плазменным экраном, даже чашка недопитого утром кофе стояла на журнальном столике – именно там, где он ее оставил утром. Евгений потоптался еще немного в гостиной, рассматривая детали интерьера и прислушиваясь к звукам. Никаких звуков по-прежнему не слышалось.
Но ведь кто-то же, черт возьми, открыл ему дверь!..
В спальне он обнаружил только раскрытый шкаф и несколько брошенных на кровать женских блузок и юбок. Видимо, Яна и правда все-таки приходила сюда, он-то к ее блузкам и юбкам никогда в жизни не прикасался. В кабинете – только запах бумаг и все та же пыль на столе и на полках. На кухне – только ветер из приоткрытой форточки и тусклое осеннее солнце, отражающееся в лакированном полу.
Здесь, на кухне, его совсем оставили силы.