– Мисс?
– Мисс Льюис, – почти прошептала она, опустив взгляд долу.
У меня от сердца отлегло. Признаться, Злата Льюис устраивала меня гораздо больше, чем Злата Блажева.
– Пятно останется, – кивнула она на мои светлые джинсы.
Я пожал плечами, пытаясь изобразить равнодушие к таким незначительным вопросам.
– Да бог с ним. А вы… Вы живете неподалеку, Злата?
Она покачала головой.
– Я нигде не живу.
От ее откровенности я опешил.
– Так не бывает, – покачал я головой. – Все где-то живут.
Она поймала мой удивленный взгляд и поспешила объясниться.
– Я ищу дом. Хочу снять дом в этом районе. Здесь так тихо.
– Да уж, – согласился я. – Хороший район. А там, где я живу, только шум и суета.
– Давайте жить вместе, – улыбнулась Злата, и от той поразительной искренности и свободы, с которой она это сказала, у меня закружилась голова.
Скажи мне такое Энни или та цыпочка, с которой я вчера переспал, клянусь, я бы бежал за тридевять земель. Но Злата… В этой женщине была какая-то особенная открытость, ни на йоту не умалявшая ее загадочности. И какая-то странная решимость, граничащая с отчаянием, из-за которой ее так и подмывало сжать в объятиях. Успокоить, защитить, приласкать…
Но я был ослом. Я никак не мог позволить себе переступить ту грань, которую всегда охотно переступал с девицами типа Энни.
– Я – грязнуля, пьяница и писатель, – ответил я на ее предложение. – А вы совсем не похожи на мазохистку. Но, если хотите, я помогу вам выбрать дом.
Через полчаса мы были неподалеку от дома с надписью: «Сдается в аренду». Удивительно, но меня совсем не коробило то, что я помогаю искать дом совершенно незнакомой женщине. Единственное, что меня волновало – я никогда не переживал из-за подобных вещей, пока жил с Энни, – то, что та самая цыпочка, которую я склеил в баре, вынырнет из-за угла и скажет:
– Хай, милый, не хочешь повторить вчерашний вечер?
Но блондиночка Мэри не вторглась в нашу идиллию. А дверь в сдававшемся доме нам открыла сухонькая старушка со взглядом горгоны Медузы.
– Вам чего? – Бабка глянула на нас так, будто мы – парочка грабителей.
Злата сразу сникла – тон приветствия ее не очень порадовал. Поэтому в битву со старушенцией пришлось вступить мне. Я быстро отвоевал нашу со Златой территорию. Через полчаса старушка была уже как шелковая. Водила нас по всем комнатам и, заискивающе глядя в глаза, предлагала кофе.
Одна из комнат показалась мне смутно знакомой. Может быть, в глубоком детстве, проводя каникулы у бабки в Техасе, я видел нечто подобное? Эта комната невидимой чертой была разделена на две половины. Причем одна из половин была грязной и запыленной, а другая блистала чистотой. Я так и не понял, кто жил в этой комнате: сама бабуля или кто-то из ее родственников мужского пола. Потому что старое трюмо, завешенное паутиной, как тонкой шалью, было завалено всяким бабским хламом. А на маленькой чистой тумбочке – в другой части комнаты – красовались мужские джинсы и какая-то идиотская рубашка, синяя в белый горох.