– Себе возьми, – проворчал тот, чувствуя непонятную брезгливость.
Тати покачала головой:
– Я Акимка буду. У Акимки такого нет и не было. И не будет никогда.
– Да, понимаю, – проворчал Максим. Больше не споря, просунул палец в кольцо и поморщился: пальцы инженера были тоньше мозолистых, огрубелых пальцев каторжника, поэтому перстень налез с трудом.
Нагие тела Стрекалова, Чуваева и Акимки были спешно оттащены в глубь тайги и завалены там выворотнями и сухостоем, а потом Софрон с Максимом принялись растаскивать засеку. Тати принесла воды из ближнего ручья и отмыла с повозки потеки крови, от запаха которой лошади взбудораженно раздували ноздри и нервно перебирали ногами.
– Садитесь! – крикнул Максим, вскакивая в повозку и берясь за вожжи. – Быстро, надо ехать, переодеваться на ходу будем. У нас форы мало. Кто знает, может статься, вдруг что-нибудь в голову начальнику острога стукнет – пошлет верхового вдогонку. Поехали! Давай сначала ты, Софрон, переоблачайся.
Он держал вожжи неловко, тройка проскала от обочины к обочине, но вот переодевшийся Софрон перехватил вожжи, и Максим чуть не плюнул, увидав на нем знакомую и отвратительную ему форму стражника.
– Надо будет на первой же станции попросить баню истопить да выстирать одежду, а то от тебя Чуваевым разит – спасу нет! – проворчал Максим, стаскивая наконец каторжные лохмотья и переодеваясь в вещи Стрекалова. – А что, похож я на господина капитана?
Форма сидела на нем ладно, лучше не придумаешь, вот только борода и непомерно длинные волосы портили картину.
– Косматый ты больно, ваше благородие, – так и сказал Софрон. – Надо обкорнать тебе гриву да бородищу сбрить или хоть укоротить.
– Это само собой, – кивнул Максим. – Когда кони приустанут, остановимся и займемся завершением нашего преображения. Еще и Акимку нашего подстричь надо.
– Что? – насторожилась Тати, уже успевшая переодеться в штаны и рубаху убитого юноши.
– Ну где ты видела парня с косой? – усмехнулся Максим. – А ты ведь парень теперь.
– У Акимки была коса, – сердито возразила Тати. – Не дам косу стричь! Ни за что!
– Да ты пойми, ну ни за что не принять тебя за парнишку с такой косищей! – рассердился Максим. – Ты нам все дело погубишь! У Акимки не коса, а какое-то охвостье было, да и физиономия у него совсем другая.
– А я помню, ты рассказывал, что в России в китайских чайных магазинах стоят китайцы с косами чуть ли не до земли, и никого это не удивляет, все уже привыкли, что мужчина с косой, – упрямилась Тати.
Софрону было до смерти жаль ее чудной косы, но Максим прав: выглядела Тати девкой – переодетой девкой, каковой и была. И тут его осенило: