– Вы еще больше расстроитесь, когда узнаете новости, Леона, – ответила Мария. – Они совсем нехороши, Дюшан убит…
Однако, возвращаясь часом позже в Вену, Мария Липона испытывала огромное облегчение, поскольку побаивалась эксцентричного нрава племянницы Наполеона, чье поведение было трудно предсказать. Но встреча двух крестниц императора прошла превосходно, и Мария надеялась, что они поладят и вместе будут бороться во славу Наполеона II.
А в это время во дворце Пальм Фелисия в основном проводила время перед открытыми окнами, специально выставляя себя напоказ. Ей предстояло провести несколько тревожных ночей. Она была уверена, что рано или поздно Батлер попробует проникнуть в дом, но предугадать, когда это случится, не представлялось возможным. Тимур был послан на разведку, и вскоре Фелисия узнала, что Батлер поселился в доме напротив под именем археолога месье Ле Гоффа и был связан с французским посольством. Новость была не из приятных, поскольку предполагала, что человек из Морле находится в прекрасных отношениях с маршалом Мэзоном, который, по всей видимости, согласился прикрыть этого фальшивого археолога от обычно подозрительной императорской полиции. При Батлере находился слуга, крепкий высокий блондин, очевидно, тот, кто всю дорогу от Парижа до Вены следил за каретой Фелисии и Гортензии.
Тимур воздержался от расспросов слуги, а отправился на Картнерштрассе к знаменитому оптику и приобрел там подзорную трубу с сильным увеличением. Вооруженный трубой, он устроился в одной из комнат для слуг на последнем этаже дворца Пальм, откуда квартира Батлера была видна как на ладони.
Тимур убедился, что человек из Морле выходил из дома только ночью, а днем сидел в кресле с биноклем в руках, уставившись на окна дворца Пальм, и нервничал все больше и больше.
Во дворце Пальм Фелисия каждый вечер разыгрывала один и тот же спектакль. Поужинав в одиночестве и на видном месте, принцесса Орсини играла в гостиной на арфе или фортепиано. Когда слуги, потушив свечи, отправлялись спать, она устраивалась в комнате Гортензии, открыв предварительно окно и вытянувшись на ее кровати. В это время Тимур шел открывать Мармону, который тайком приходил каждый вечер через черный ход, похожий на заговорщика или влюбленного, и, обменявшись парой слов с Фелисией, занимал соседнюю комнату. Тимур из окна мансарды наблюдал за домом напротив.
Комедия повторялась четыре ночи подряд, изматывая нервы и терпение ее участников, не знавших покоя. Только Тимуру, казалось, нипочем были ночные бдения. И вот на пятый вечер…