Глубокой ночью Гриша постучался в кафе к Нине. Она открыла и ахнула…
Усадив парня за столик и вытирая все еще сочащуюся кровь, спросила:
– Как они могли дверь открыть? У кого ключ был?
– У меня.
– А еще у кого?
– Ну… У Лешки. Он же мой сменщик… Ты думаешь…
– Бог мой! Какой ты тупой! Тупее тебя не бывает! Конечно же, это Воронков! Его месть! Чтоб он провалился, подлец! А ты ему верил, верил! Дурак! Как ты мог ему верить?! Почему ты ему доверял?! Как ты дальше будешь жить? Отвечай!
Гриша опустил голову.
– Не знаю.
– Что Ахмед сказал?
– Сказал, три дня сроку, чтоб все убытки покрыл. Потом убьет. Паспорт мой у него.
– Разве сейчас паспорт главное? – Нину всю колотило от волнения. – Значит так. Пойдем сегодня ночевать к Эле, а там будет видно. Горе мое, ты прямо как маленький ребенок.
Гриша встал.
– Никуда я не пойду. И я не ребенок. Я тебе докажу!
Он двинулся к выходу.
– Ты куда? Куда? – пыталась остановить его Нина.
Он шел к своему дому. Небывалая решимость овладела им. Он докажет Нине, что он – не ребенок!
Нина влетела в свою подсобку.
– Прости, мой единственный, так надо. Ты должен меня понять, – сказала она портрету, – ты тоже добрый. – И одним взмахом разбила копилку. А потом стала ползать по полу, собирая деньги. Господи, как же их было мало!
Нина всхлипнула и метнулась к телефону.
– Алло, Эрик, срочно приезжай. У нас пожар. Горит все твое кафе вместе с мебелью!
Уже светало, когда Гриша вошел в комнату. Он резко сдернул со спящего Воронкова одеяло, ударил его по лицу.
Воронков заревел, бросился на Гришу. Но тот мощным ударом свалил его с ног.
– Это тебе за ключи. Ты дал им ключи, я знаю. Ты подставил меня! Ты дал им дубликат ключа! Зачем?
– Да ты что, Гриня? Это не я! Это Нина твоя. Она к тебе их наслала! – оправдывался Воронков.
– Это тебе за Нину! – снова ударил Гриша.
Вбежал Терещенко.
– Да вы шо, мужики!
– Помогай, Серега, его шмотки складывать. Он тут больше не живет! – скомандовал Гриша. – Он на меня бандитов натравил. Ларек ограбили!
– А и вправду, Гриня, надоел он! Только и знает, шо ругается. Только и знает, шо жизнь гадит, – согласился Терещенко и вдруг подхватил Воронкова и вышвырнул его за дверь, следом полетели пожитки. – И без него проживем! Хорош, кончилась его власть!
В кафе вбежал взмыленный Эрик.
– Где пожар? Какой пожар?
Нина сидела за столом, не оборачиваясь.
Эрик остолбенел.
– Ты что, очумела? С ума сошла? Ты зачем меня сюда вызвала посреди ночи? Сумасшедшая!
Она обернулась.
– Да, я сумасшедшая. И я подпалю твой вертеп, если ты не сделаешь то, о чем я попрошу!
– Что? Что не сделаю? – испугался Эрик, – Говори! Говори же!