Феликс сплюнул:
– Да кому ты нужен!
– Погоди, – расслабился Глеб, – она там мне денег привезла, так пусть позвонит, вот телефон моих московских друзей, а на дачу, где мы жили, ей возвращаться не надо, там хозяева приехали, понятно? И пусть еще смотрит меня в среду по телевизору в двадцать три часа, в программе «Путь в звезды». Это завтра, – торопливо бормотал Глеб, – по телевизору пусть смотрит, а сама не приезжает! Ты проследи!
– Ты что, офигел? Думаешь, я собираюсь с вами нянчится? – не понял Феликс.
Глеб придвинулся к нему:
– Она сумасшедшая. Так нельзя любить. Это клиника! – Оглянувшись, он похлопал Феликса по плечу. – Я поехал, вон электричка!
– Так и пишите, – диктовал милиционер в отделении зареванной Кате: – «…и в драке у меня похитили деньги в сумме две тысячи долларов США».
Она всхлипывала, причитала:
– Глеб, Глеб…
– Две штуки баксов в драке проворонить, – вздохнул милиционер сочувственно.
…Катя переступила порог дачи. Робко огляделась.
– Что это? – спросила она.
– Вы теперь здесь жить будете, – сказал художник, – пока я вам деньги не верну. Они же у вас в драке по моей вине пропали.
– Да что вы мне голову морочите? Как вы мне их вернете? Вам и самому есть нечего, – Катя снова всхлипнула.
– Ваш Глеб передал, чтобы здесь пожили. Он и телефон свой московский оставил. А в среду его по телевизору покажут. Да вы не волнуйтесь, тут телевизор есть! – пытался успокоить девушку Феликс.
Она села, закрыла лицо руками:
– Теперь все кончено. Теперь уж окончательно. Вы это понимаете?
– Да не убивайтесь так, я бы продал дачу, но она не моя, мои только картины, но их не покупают.
– Ван Гог за свою жизнь не продал ни одной картины, – изрек сидевший на диване Шурик, – вам это известно?
– Я не знаю, кто такой Ван Гог, – ответила девушка, – и перестаньте мне выкать.
– Как вас зовут?
– Катя.
– Что же вы, Катя, такая темная, мировой живописью не интересуетесь?
– Я, пожалуй, пойду! – она двинулась к двери.
– Не слушай его, он еще маленький! – остановил ее художник. – Шурик, скажи, что ты не будешь ее обижать!
– Не скажу, – честно ответил мальчик, – я никогда не даю ложных обещаний. Как некоторые, которые клялись неделю назад, что, пока он не встанет на ноги, ни одна женщина не переступит порог этой комнаты.
– Это не женщина, это чрезвычайное происшествие. Я виноват перед ней. И я плачу свои долги. Разве не понятно?
– Когда я орал – не вмешивайся, почему ты вмешался? Если б не твое дебильное вмешательство, никто лишний тут не поселился бы! – завопил Шурик.
– Слушай, я тебя сейчас в милицию сдам.
– Нет, это я тебя сдам! Ты со свистом отсюда вылетишь, и никто о тебе не пожалеет, даже эта умалишенная.