На этом заканчивалась распечатка записи давнего разговора с главным конструктором советской системы загоризонт-ных локаторов. На столе лежала стопка потертых стандартных листов серой второсортной бумаги. На лучшую бумагу в нашей редакции в 1990 году не было средств. Вспомнил, что распечатывал запись с диктофона несколько дней. Ведь были и другие редакционные задания. В диктофонную распечатку специально не включил свои вопросы, реплики по ходу разговора с Александром Александровичем Кузьминским. Так, на мой взгляд, более рельефно читается рассказ, а скорее исповедь главного конструктора ЗГРЛС, который откровенно попросил защитить его дело и дело огромного коллектива людей от газетной клеветы. Наш разговор с Кузьминским длился несколько часов. Меня привлекла история отечественной боевой системы ЗГРЛС. После завершения беседы Кузьминский выпил очередную чашку цейлонского чая. Поблагодарил меня за встречу, собрал в папку свои документы, часть из которых мне уже скопировали в редакции, и собрался было уже уходить. Уже перед дверью остановился, обернулся ко мне и спросил, будет ли публикация в журнале.
— Мне надо еще разобраться в вашей истории, — откровенно ответил ему, — через пару недель я вам позвоню.
На этом мы пожали руки. И он ушел. Буквально по горячим следам нашего разговора я составил список первоочередных вопросов, которые необходимо выяснить, уточнить, с кем необходимо еще встретиться. О своем видении проблемы, разговоре с Кузьминским рассказал редактору отдела полковнику Александру Некрылову. Он предложил не торопиться и детально разобраться в этой истории. Так началось журналистское расследование, которое длилось с августа по декабрь 1990 года.
Глава 2 Кузьминский, Марков — друзья или враги?
Утром следующего дня, не откладывая на потом анализ встречи с бывшим главным конструктором ЗГРЛС Францем Кузьминским, начал прослушивать магнитофонную запись и печатать ее на портативной югославской печатной машинке «Оптима». В 1990 году персональные компьютеры весьма прилично стоили. Мне, майору, не по карману были купить персоналку даже советского производства «Микроша», не говоря уже об американских ПЭВМ. Прослушивал запись беседы с Кузьминским и, распечатывая ее на стандартных листках бумаги, барабанил по клавиатуре «Оптимы». От грохота механических частей печатной машинки не спасала даже войлочная подстилка толщиной в палец.
В 11.00 в наш кабинетик, в котором едва умещались два стола, несколько стульев и книжный шкаф пришел после редакционной утренней летучки редактор отдела боевой подготовки и обучения войск полковник Александр Григорьевич Не-крылов. Он расположился за своим столом, который стоял напротив, вплотную к моему столу. Пододвинул к себе более внушительных размеров, чем моя, печатную машинку, уже не помню какой марки, но тоже на войлочной подстилке. Принялся что-то печатать. Войлочные подстилки слабо гасили шум. На каждый удар по клавишам резонировали письменные столы и все содержимое, особенно в верхних ящиках и на столешницах. В кабинетике стоял грохот, как на машиностроительном заводе. Минут через пятнадцать Некрылов прекратил печатать, вынул лист из машинки и стал читать. Потом отложил его в сторону и предложил мне рассказать о вчерашней беседе.