Сам же бал явился детищем доктора Генри Кольера, гинеколога, который первым из негритянских врачей стал оперировать в госпитале Кэнддера. Идея бала родилась у него в сороковые годы, когда он прослышал о подобном опыте группы чернокожих бизнесменов из Техаса. Доктор поделился своими мыслями с товарищами по «Альфе», и те поддержали полезное начинание, согласившись его финансировать.
Доктор Кольер жил на бульваре Миллс-лейн, в нескольких милях к западу от центра. Свой дом он строил в пятидесятые годы, когда никто не отважился бы продать ему участок в белом анклаве Ардсли-парк. Дом представлял собой хаотичное нагромождение кирпичных пристроек, которые возводились на протяжении многих лет без всякого видимого плана. Скромный подъезд открывался в двухсветное фойе с большой винтовой лестницей и двухъярусным фонтаном в центре. Доктор Кольер, бодрый мужчина около семидесяти лет, тепло встретил меня и пригласил в комнату, примыкавшую к кухне, где мы пили кофе, а доктор с энтузиазмом рассказывал мне о своем любимом предмете – ежегодном бале дебютанток.
– Первый бал состоялся в тысяча девятьсот сорок пятом году, – говорил он. – Тогда мы представили пятерых девушек и разработали систему, которой придерживаемся до сих пор. Члены братства выставляют своих кандидаток, а мы проверяем, отвечают ли они нашим критериям. Девушки должны отличаться высокой нравственностью – это для нас самое важное. Они должны обязательно окончить с хорошими оценками среднюю школу. Мы непременно беседуем с их соседями, учителями и священниками тех церквей, в которые эти девушки ходят. Основанием для дисквалификации является твердо установленное плохое поведение кандидатки: она ушла из дома, часто посещает вечеринки и ночные клубы или имеет неприятности с полицией. Если девушка делала аборт, то она тоже автоматически исключается из списка кандидаток: После того, как ее кандидатура одобрена, девушка должна пройти то, что мы называем «Неделей очарования». В течение этого времени ее учат грациозно вести себя и уметь нравиться. Этим занимаются «алфавитки»… жены членов «Альфы», – пояснил доктор Кольер, заметив мой недоуменный взгляд.
Доктор Кольер открыл памятный фотоальбом.
– Это наш первый бал, – продолжал он. – Мы проводили его на Коконат-Гроув, в негритянском танцевальном зале. В те годы общественные здания были сегрегированны, и ни один отель не предоставил бы нам свое бальное помещение, а газеты вели себя так, словно нас не существовало вовсе. О нас писала только черная пресса. С интеграцией все изменилось. В шестьдесят пятом году мы представляли наших дебютанток в бальном зале старого отеля «Де Сото» – в том же зале, где не следующий день проводился бал «Котильон». С того времени «Саванна морнинг ньюс» впервые удостоила черных формами вежливого обращения – мистер, миссис и мисс, и начала публиковать списки дебютанток. Я не могу сказать, что мы достигли полного равенства с «Котильоном», конечно же, нет. На страницах светской хроники все время печатают отчеты обо всех мелких событиях, которые предшествуют балу «Котильон» – ленчах «мать и дочь», выездах на барбекю и пикниках с устрицами и всем прочем, но, когда мы предоставляем в газеты фотографии наших мероприятий, их не печатают. Однако… – доктор Кольер беспечно махнул рукой, – со временем придет и это.