— Редкая вещица, — сказал он, не торопясь возвращать зажигалку Игорю. — Гильза, по-моему, от «МГ».
Или я ошибаюсь?
— Тебе виднее, — пожав плечами, ответил Тарасов. — Но факт, что немецкая. Я с «МГ» дела не имел, так что ничего определенного сказать не могу.
— А с фомкой?
— С чем?
— С фомкой. Это такой ломик, которым очень удобно рвать гвозди и проламывать людям головы.
— А, это. У нас в семье его лапой называют. Имел, конечно, только я не пойму, к чему ты клонишь.
Илларион вздохнул. Он очень надеялся, что ему не придется объяснять все по пунктам, но его надеждам, похоже, не суждено было сбыться.
— Хорошо, — сказал он. — Если ты настаиваешь, могу растолковать. Есть в Москве такой человек по кличке Муха. Забирается в форточки и чистит квартиры.
Нормальный бизнес, даже уважаемый… Но вот в последнее время начались у него проколы: сначала возле Белорусского вокзала напоролся он в квартире на хозяйку, и по чистой случайности вышло так, что женщина умерла. А позавчера и вовсе некрасиво получилось. Залез он в квартиру, а там хозяин. Фамилия хозяина, между прочим, была Кареев. Тебе это ни о чем не говорит?
— Кареев? Так это же…
— Вот именно, напарник Татьяны. И этот самый Кареев возьми да и пальни в нашего Муху из «тэтэшки». Ну, как интеллигенция стреляет, мы с тобой знаем. В общем, промазал Кареев, а Муха ему голову фомкой проломил и спокойненько ушел… с вещами, конечно. Он же за вещами туда и залез — так, по крайней мере, милиция считает.
— А ты как считаешь?
— А это неважно, как я считаю. Важно другое: все жертвы этого самого Мухи проживают на верхних этажах — не ниже девятого, насколько я понял, — и милиция уверена, что забирается он туда прямо по стене, за что его Мухой и окрестили.
Тарасов громко рассмеялся. Смех получился фальшивым и неестественным.
— Вот так история! — воскликнул он. — Теперь понятно, почему ты на меня волком смотришь. Но это же бред, командир! Во всей Москве такое мог бы провернуть только я, да и то лишь в том случае, если бы окончательно рехнулся.
— А ты случаем не рехнулся? Ты сможешь это доказать?
— О-о-о, — протянул Тарасов, — вон что! Так ты, значит, серьезно? Не ожидал от тебя, капитан. Я тебя, конечно, уважаю, ты мне как отец, но такое… Ты извини, конечно, но не пошел бы ты куда подальше, а? Ничего я тебе не собираюсь доказывать — ни тебе, ни твоим ментам. Презумпция невиновности — слыхал про такого зверя? Ты сперва докажи, что тебе все это не приснилось, а уж потом поговорим.
— Приснилось, — кивнув головой, сказал Илларион. — Спьяну. Только, если ты такой грамотный, зажигалкой светить не стоило бы. Зажигалочку эту позавчера с трупа сняли — с того самого, который, пока был жив, статейки пописывал на пару с твоей сестрой. Вот такие пироги Игорек.