— На Петгозаводской, — ответил Игогоша. — Ну что, начайник, я сегодня заработав конфетку?
— Целое кило, — искренне сказал капитан. — На, держи.
Он не глядя запустил руку во внутренний карман и сунул Игогоше купюру. Это оказалась двадцатка. Игогоша и американский президент некоторое время смотрели друг на друга, и вид у обоих при этом был одинаково обалделый.
— Смотги-ка, — сказал Игогоша, — баксы. — Ты ничего не пегепутав, начайник?
— Владей, — ответил Нагаев. — Заработал. Да не просаживай все сразу. Одежду себе купи, а то ходишь, как бомж, смотреть на тебя противно.
— Во-пегвых, это двадцатка, а не две штуки, — резонно возразил Игогоша, — а во-втогых, когеша меня на пятачке спгосят: Игогоша, откуда бабки? Что я им скажу?
Я ж не вогую, это каждая собака знает, а на мои доходы не газгонишься…
— Ладно, ладно, завел свою шарманку, — скривился Нагаев. — Работать иди, если бабок мало.
— Ни в жизнь, — твердо ответил стукач. — Госудагство меня всю жизнь ггабило, хватит. Больше оно с меня ни копейки не повучит.
— Государство его грабило, — фыркнул Нагаев. — Да что с тебя взять, кроме анализов и ложных показаний?
— Ничего, — с самым довольным видом ответил Игогоша. — И я этим гогд.
— Все, — сказал Нагаев, — достал. Вали отсюда… подрывной элемент.
— Я пголетагий духа, — возразил Игогоша.
— Люмпен и стукач, — перевел Нагаев, из которого иногда непроизвольно выскакивали словечки, изобретенные классиками марксизма, которыми будущий капитан навсегда объелся еще в школе милиции.
— Эх, ггажданин начайник, — вздохнул Игогоша. — Вы пойзуетесь свужебным повожением.
— А ты бы на моем месте не пользовался, — рассеянно сказал Нагаев. Ему уже было не до Игогоши. — Все, шагай, у меня работа.
— Знаем мы вашу габоту, — печально сказал Игогоша, вынул из кармана одну из полученных от капитана сигарет, сунул ее в зубы и удалился, охлопывая себя ладонями в поисках спичек.
Нагаев тоже закурил. Он докурил сигарету до конца, давая Игогоше уйти подальше, выбрался на улицу через оконный проем и, продравшись через кусты, вернулся к машине, из осторожности сделав большой крюк и подойдя к ней с другой стороны.
Устроившись на сиденье и с грехом пополам разместив в узком пространстве салона свое крупное тело, он вынул из кармана блокнот и на всякий случай записал на свободной страничке: «Кораблев. Ломбард на Петрозаводской.» Это было сделано исключительно из предосторожности да еще на тот маловероятный случай, если тело капитана Нагаева вдруг ни с того ни с сего поутру обнаружат где-нибудь в пригородном лесу с простреленной головой. Впрочем, в такой поворот событий капитан не верил ни на грош: скупщики краденого редко меняют специальность, становясь мокрушниками. Конечно, Муха тоже не был профессиональным киллером, однако же…