Сорвавший голос и хрипевший злобным шепотом Кавад сумел с помощью телохранителей мечом и плеткой завернуть свое бежавшее войско, бросить его в наступление и добыть победу.
* * *
Зогак в этот день дрался с отчаянной храбростью. Под ним убили коня, сам он был ранен и копьем, и мечом, но Рустам вновь затмил его своим подвигом.
Кавад мельком взглянул на окровавленного и ждущего доброго слова Зогака и, ничего не сказав, обратил свое внимание на стоящего перед ним Тахмаспа. Тот, пытаясь остановить кровотечение и время от времени высоко поднимая обмотанную потемневшим от крови тряпьем правую руку, ответил угрюмым взглядом. Кавад был великолепен. Он стоял на возвышении, широко расставив ноги и подперев кулаками бока. На рогатом золотом шлеме развевались перья филина. Вид торжествующего и насмешливо улыбающегося врага взбесил Тахмаспа, и он, не выдержав, взорвался исступленным криком:
— Чего ты кичишься передо мной? Ты! Удиравший от меня, как трусливый заяц! Если бы не Рустам, лежал бы ты сейчас, забитый в колодки, а я, сидя на твоем горбу, пировал бы победу с храбрыми воинами! Ты дерьмо перед Рустамом, и нечего тебе протирать своим задом трон, уступи тому, кто превзошел тебя во всем!
— Ты подал мне хорошую мысль, Тахмасп, — спокойно сказал Кавад. — Сегодня я буду пировать схрабрыми воинами, восседая на твоем горбу и празднуя победу. И ты прав, говоря, что Рустам более велик, чем я. Но ты ошибаешься, утверждая, что он превзошел меня... Нет, он не превзошел меня, потому что у него нет такого сына, как Рустам! Храброго воина надо уважать, и я выполню твое пожелание, так как оно будет последним! Рустам займет трон тиграхаудов... после моей смерти.
Жизнелюбивый и роскошный Кавад слишком любил власть, чтобы с ней расставаться даже ради Рустама. Он изгнал родного брата Сакесфара только за то, что тот назвал своего первенца Скуном, что означает "вожак, предводитель", то есть — царь! Усмотрев в этом тайный умысел Сакесфара покуситься на трон тиграхаудов, впрочем, он был не так далек от истины.
Тахмасп взглянул на похолодевшего Зогака и, желая уязвить Кавада, сказал:
— Судьба не виновата, что мужской силы у тебя хватило лишь на Рустама. А он не может быть царем, потому что по степным законам наследником является младший сын.
— А я поступлю так, как поступают цари Персии, и назначу наследником сына, не имеющего изъяна, а не выродка!
Свет померк в глазах Зогака. В душе все перевернулось. Только надежда на будущее давала силы переносить проклятое настоящее, и все рухнуло в один миг. Зогак устало подумал: "Надо кончать..." Случайно вглянул на Рустама, и в его душе вспыхнула такая ненависть, что он с трудом мог совладать с ней.