Оборвалась последняя нить. Рустам стал чужим для Томирис. Это было жутко — жили два человека под одним кровом, и один не существовал для другого. Озлобленная Томирис прекратила всякое общение с мужем. Тянулись дни, один мучительнее другого. Не выдержав пыток, Рустам пришел на половину Томирис. Он говорил, говорил, говорил. Это было криком души. Он оправдывался, умолял, но слова его бились о равнодушие Томирис, как волны об утес. Мелькнуло имя Бах-тияра. Впервые Томирис взглянула на Рустама. Взглянула странно. По лицу поползла улыбка. Она не предвещала ничего хорошего.
* * *
Полусотня "бешеных" вскочила с мест. Томирис покачала головой. Ткнув плеткой в сторону Бахтияра, тронула с места коня. Бахтияр, поспешно сев на лошадь, последовал за царицей. Остальные опустились на землю.
* * *
"Кругом была степь. Ковыль упруго хлестал по яогам. Тв-мирис остановила коня. 'Оглянулась. В пяти шагах от нее остановился Бахт^яр.
— Сойди!
Бахтияр спрыгнул с лошади. Взглянул на царицу и, заметив ее пристальный взгляд^ опустил глаза. Томирис долго смотрела сверху на телохранителя. Бахтияр неловко переминался с ноги на ногу.
— Ты красив!
Бахтияр вздрогнул. Томирис не спеша сошла с коня и подошла к нему вплотную.
— Почему ты так красив?
Бахтияр молчал, но его рука, державшая поводья, забилась мелкой дрожью. Царица положила руки на плечи юноши и словно выдохнула:
— Почему? — и властно привлекла к себе.
* * *
Томирис лежала навзничь, обнаженная. Слегка раздвинув ноги, закрыв глаза, раскинув руки.
Бахтияр жадно оглядел белопенное тело и, обезумев от счастья, в звериной благодарности стал целовать грудь, живот, бедра... Царица вяло подняла руку. Вплела пальцы в густые кудри Бахтияра и потянула к себе.
* * *
Бахтиярискал вегреы, но Томирас вела себя так, будто ничего не случилось. Улучив момент, Бахтияр подошел к ней
— Царица! — сказал лн, задыхаясь.
Томирис холодно насмотрела на него, вопросительно взметнув бровь. Слова застряли в горле Бахтияра. Царица, выждав немного, пошла прочь, прямая, гордая, строгая. "Неужели все было наваждением?" — подумал ошеломленный юноша.
Больше он и не пытался напоминать о себе.
* * *
Всю осень и зиму склеивала царица сосуд дружбы с вождями, вдребезги разбитый Рустамом. По просьбе Томирис седоусый Скилур объездил аулы сакараваков, ятиев, комаров,. Переговорил с Бевараспом. Но вождь гузов, оскорбленный до глубины души^ с трудом шел на примирение. Неожиданно заупрямился Михраб* которому всеведущее "длинное ух»"'да-несло о каких-то шашнях царицы. Томирис было трудноу на она не упрекала Рустама.