— А где же враги?!
— Подозреваю, где-то там. — Он показал пальцем в пол.
— Под нами?!
— Если тебе так хочется — да… Хотя, похоже, правильнее было бы сказать «везде»…
Фрегат вновь переориентировался — на этот раз он лег на левый борт, повернувшись к «Счастливому» каплевидными надстройками с выдвижными стремянками антенн. Корабль вел огонь на оба борта: половина его башен стреляла «вниз», вторая половина — «вверх».
Затем «Камарад Лепанто» выдал долгий тормозной импульс (Нарзоев не позавидовал экипажу — на глазок ребятам досталось девять-десять g). «Счастливый» быстро вырвался вперед.
Когда они проходили мимо, перед носом фрегата сверкнула неяркая вспышка.
— Есть! Вот черти! Ай, Аргентина, уважаю! — Нарзоев завопил так, будто его любимые «пахтакоровцы» вогнали мяч в ворота ненавистного «Спартака». При счете 1:1. На последней минуте матча.
— Что? — пролепетала Таня.
— Они только что умудрились уклониться от ракеты! Ты видела? Пропустили перед носом! Она, конечно, рванула! Но это не прямое попадание! Не прямое!
— А может… может, нам полететь побыстрее? — осторожно предложила Таня, которая осознала, что все это не шуточки. Хотя взрывы в космосе не порождают грохота и дымных облаков, хотя не видны ни враги, ни растерзанные тела, ни окровавленные внутренности, но — «Камарад Лепанто» ведет жестокий бой. Здесь стреляют, и даже ракетами, и даже боевыми, и даже… с намерением попасть!
Стало быть, могут попасть и в «Счастливый»? Ой мамочки!
Могут — и еще как.
От следующей серии ракет фрегат, увы, уклониться не смог. Две он сбил, но третья настигла добычу.
Палуба между двумя носовыми башнями вспучилась и, лопнув, выплюнула облако огня. Спустя секунду последовал вторичный взрыв в топливных баках ориентационных дюз, и между башнями на мгновение выросли несколько тонких колонн синего пламени.
В следующую секунду корабль скрылся из виду, уплыв за корму «Счастливого». Примитивное оптическое оборудование планетолета не позволяло вести качественный круговой обзор.
В качестве утешения («достается не только нашим!») на расстоянии прямой видимости проплыл технопризрак, который еще минуту назад являлся боевым флуггером. Крылья, стабилизаторы и носовой обтекатель сохранили приблизительное взаимное расположение — не хватало только остекления кабины и порядочного куска центроплана, превратившегося в облако мелких обломков-сателлитов.
Нарзоев догадался, что машина была разобрана прямым попаданием мощной ракеты с фрегата, но благополучно продолжала полет по инерции — как и должно быть при полном отсутствии сопротивления среды.