Что пришлось в той атаке пережить пилотам других эскадрилий? Как сказать… На войне у каждого своя судьба.
Очень нелегко пришлось штурмовикам, тяжелее всех — торпедоносцам…
«Горынычи» провели тяжелейший бой с клонскими истребителями. Им помогали две эскадрильи «Хагенов», укомплектованные европейскими экипажами и действовавшие с борта «Дмитрия Донского». И хотя держались «Хагены» довольно далеко от свалки, обеспечивая общее прикрытие, они прозевали массированный ракетный обстрел с фрегатов и вот их урановые стержни выкосили через одного.
Но для нас, лично для нас, пилотов «Дюрандалей», атака прошла рутинно. В потерях числился только Колькин ведомый, фамилии которого я так и не узнал.
А музыка играла.
Второй удар нанесла группа «Буран», введенная в бой на правом фланге против авангарда авианосных колонн.
К сожалению, в ее использовании был допущен серьезный просчет. Как показал позднейший анализ сражения, правильнее всего было использовать триста пятьдесят флуггеров «Бурана» одновременно с нашими — и тоже с кормовых ракурсов.
К моменту появления на арене авианосцев «Бурана» адмирал Шахрави был уже внутренне готов к любым неожиданностям. По его приказу эскадра дальнего прикрытия, болтавшаяся без дела далеко за плоскостью системы, подошла к месту боя через Х-матрицу и вклинилась между «Бураном» и своими авианосцами. Наши флуггеры натолкнулись на сплошную стену зенитного огня, а к «Александру Невскому», «Адмиралу Ушакову», «Адмиралу Нахимову» и «Князю Потемкину Таврическому» устремились клонские торпедоносцы.
Пережившие громовой март 2622 года пилоты гордились тем лютым боем, как драгоценным орденом. Но это — не моя история.
Наши «Дюрандали» достигли «Трех Святителей» и благополучно сели.
Я дождался, пока Лобановского вытащат из его битой машины спецы на спасательном флуггере, и тоже пошел на посадку. Рядом на своих машинах крутились Бердник и Бабакулов, так что одиноким я себя не чувствовал.
Вслед за мной начали садиться одиночные «Горынычи» и редкие «Хагены» — некоторые с преизрядными дырками. В общей сложности их ожидалось штук сорок, ведь мы подбирали не только свои машины, но и уцелевшие истребители с «Рюрика» и «Дмитрия Донского».
Вот уж не ожидал, что снова окажусь на борту родной посудины! Да еще и в обществе друзей, которых уже успел, врать не буду, записать вместе с собой в покойники.
Скольжение по полосе магнитного финишера…
Гостеприимно распахнутые створки подъемника…
Верхняя ангарная палуба…
Да здесь собрался едва ли не весь авиатехнический дивизион!
Каждый вернувшийся флуггер срывал бурные аплодисменты. Только я вылез из кабины размять ноги — на это особого разрешения командования, к счастью, не требовалось, — как оказался в компании Егора Кожемякина, Кольки, Лобановского, кучи техников, включая белобрысого Петю, и трех незнакомцев. Последние были гостями: они на моих глазах вылезли из «Горынычей» с эмблемами 11-го отдельного авиакрыла, приписанного к «Дмитрию Донскому».