Господин Поспелов знал толк в развлечениях для народа. Вступив в должность мэра, он первым делом заказал для города «Бодролет» — самую продвинутую модель русских горок из настоящих ужгородских комплектующих.
«Бодролетом» это чудо техники звалось неспроста: считалось, что тех, кто благополучно — не облевав соседей и не сорвав голосовых связок — доехал до конца, бодрость духа не покидает три дня и три ночи…
Табличка у кассы сообщала: к катанию на «Бодролете» допускаются только лица, достигшие пятнадцатилетнего возраста.
По большому счету, возрастной ценз можно было смело доводить до двадцати. Ведь «Бодролет» был забористым развлечением. Даже у бывалых смельчаков кружилась голова и подкашивались ноги. Иные девушки после заезда так и вовсе начинали плакать и биться в истериках. А бумажными пакетами с отторгнутым содержимым желудков были забиты все окрестные урны.
Впрочем, любители поездить на «Бодролете» не переводились. Уж очень скудным по части культурного досуга местом был город Северо-Восточный.
Помимо школьников старших классов, к числу завсегдатаев аттракциона относились солдаты срочной службы из соседней учебки. Взлетая на высоту сотен метров и ввинчиваясь штопором в землю, потенциальные пехотинцы Вованы и Толяны представляли себя пилотами-истребителями, штурмовыми десантниками, воздушными эквилибристами…
Популярным развлечением среди солдат были споры на предмет того, кто сколько заездов потянет без перерыва — то есть не выходя из вагончика. Спорили, естественно, на деньги.
Кататься на «Бодролете» больше двух раз подряд строжайше запрещалось правилами парка. Но смотритель аттракциона отставник Палпалыч глядел на солдатские забавы сквозь пальцы. «Дело ж молодое!» — говорил он, объяснительно разводя руками.
Просил только «не хыркать» без пакета.
Абсолютный рекорд, установленный кадровым сержантом Айрапетяном, составлял шесть заездов. То есть в общей сложности тридцать шесть минут непрерывной тошниловки.
Солдаты топтались возле касс, заключали пари, обсуждали недавний подвиг Айрапетяна, а также специальные техники, которыми он якобы пользовался во время установки рекорда («Главное — глаза не закрывать и не жрать перед этим делом!»). Они примеряли на себя роли покорителей аттракциона, тянули из жестяных баночек слабоалкогольную газированную гадость с романтичным названием «Светлая грусть» и умеренно сквернословили.
— А я, слышь, на тех выходных четыре раза сделал, только так! И нормальненько! — хвастался солдат, лицом похожий на утенка, а комплекцией — на аиста.
— Тоже мне, — хмыкал его рослый, стриженный под ноль товарищ. — Четыре — это не номер. Вот я почти пять на День Города сделал!