Папа в кузов прыгнул. Разобрался в пуговицах. Тётю Надю в мешок запихал. И застегнул, как маленькую. На все пуговицы. Пусть тётя Надя спит!
— Спасибо, — говорит тётя Надя. — Мне теперь ни за что не вылезти.
— Утром достанем!
Папа сидит на борту, смотрит на тётю Надю в мешке и смеётся. Ему смешно, как он тётю Надю упаковал.
А дядя Володя сидит на кошме, ноги поджал под себя, как дядя Мурад, и смотрит в огонь. У него глаза жёлтые от огня.
А я на раскладушке лежу. И уже сплю.
Вдруг проснулся.
Я думал — утро. Но ещё черно. Звёзды в небе стоят. Костёр щёлкает, пахнет ореховым дымом. Дяди Мурада ещё нет. Только мой папа сидит. И дядя Володя. Они ещё, значит, не легли. Но молчат. Просто так сидят. Дядя Володя шевелит в костре кривой саксауловой палочкой. Будто что-то ищет в костре. А папа смотрит, как он шевелит.
Я даже не знаю — проснулся я или нет.
Вдруг дядя Володя говорит:
— Понимаешь, Никитич, она Мурада любит…
Папа молчит и на палочку смотрит. Такая кривая палочка!
— Она его действительно любит, — опять говорит дядя Володя.
— Я тоже Мурада люблю, — говорит папа.
Смешно даже. Дядю Мурада все любят. Я тоже люблю. И Арина. И тётя Наташа. Витя, конечно. Ведь дядя Мурад его папа.
— Не ожидал от себя, — говорит дядя Володя. — Для меня это, оказывается, слишком серьёзно.
— А ты как думал? — говорит папа. — Мы же с тобой люди серьёзные.
— Я так и думал, — говорит дядя Володя. — Я раньше — думал, а теперь — знаю.
Дядя Володя совсем запутался — думает он или знает? Замолчал даже. Долго молчал, я чуть не заснул. Потом говорит:
— Никитич, мне лучше, наверно, уехать…
— Куда?
— Не знаю ещё, — говорит дядя Володя.
— Ну что ж, уезжай, если тебе на дело плевать, — говорит папа, — тогда уезжай.
Я вдруг представил, что дядя Володя уже уехал.
Его комната пустая. Не нужно туда стучать. Ведь к дяде Володе всегда приходится стучать, хотя крючка на двери нет. Потому что войдёшь вдруг, а там гюрза гуляет. Гюрза — исключительно умная змея! Никогда не шипит. Она сразу кусает своим ядовитым зубом, чего она будет шипеть. Но дядю Володю она не кусает. Она его знает, живёт у него. Воду из мисочки пьёт, дядя Володя мисочку держит, чтоб ей было удобно.
А тётя Наташа сидит в сторонке на корточках. Тоже смелая. Она смотрит, как гюрза пьёт, и говорит дяде Володе: «Как только ты с ними работаешь, уму непостижимо!» — «Так и работаю», — пожимает плечами дядя Володя. «И ведь ты их любишь, вот что непостижимо», — говорит тётя Наташа задумчиво. «Люблю», — соглашается дядя Володя. «Как их можно любить? — говорит тётя Наташа. — За что?» А дядя Володя смеётся: «За то, что у них всё просто, — говорит. — Или они тебя кусают, или нет». — «Лучше — нет», — смеётся тётя Наташа. Они так хорошо друг с другом смеются, приятно смотреть. Я тоже смеюсь.