Просто стенка в горе. Серая, из камней. Мокрая такая. А из стенки толстые капли ползут. Одна за другой. Лезут, лезут. Медленно так они вылезают. Прямо через силу. Конечно, им трудно сквозь камни. Но они всё равно лезут. Тяжёлые, мутные. Потом на стенке висят. Потом скатываются вниз, больше не могут висеть.
И внизу, под стенкой, как ванночка. Грязная, прямо чёрная грязь. Капли туда ныряют, и грязь чуть-чуть шевелится. Будто дышит. А сбоку из этой ванночки медленно сползает чёрный ручеёк. И тут же весь уходит в песок. Только грязь ещё видно в песке, на несколько шагов. А потом песок уже снова жёлтый. Чистый.
— В этом году воды много, — говорит папа.
И ладонью трогает стенку. Весь родник ладонью закрыл, капли сквозь папины пальцы лезут. Вон тут сколько воды!
— Как же бедные птички пьют? — говорит тётя Надя.
— Не только птички, — смеётся дядя Володя. — Это наш центральный родник. Тут архары пьют. Волки. Все, кто захочет.
— И даже зайцы, — говорит Арина.
— Зайцы в пустыне никогда не пьют, — говорит папа. — А то бы и они пили.
— А как же они? — говорит тётя Надя. — Разве зайцы могут не пить? Они же так бегают.
— Приспособились, — объясняет папа. — У нас трава сочная. Вполне можно не пить. Вон джейраны тоже могут не пить.
— Какая трава? — удивляется тётя Надя. — Разве это трава? Вот у нас в Подмосковье трава так трава!
Как тёте Наде вдруг всё не нравится. А говорила — привыкла. Чем же у нас не трава? Она сочная. Арина траву сорвала и жуёт. Она будет теперь, как джейран. Совсем пить не будет! Я тоже хочу, как джейран. Но почему-то горько во рту.
— Вы полынь едите, крокодилы! — смеётся папа.
Верно, полынь. Так полынью пахнет. Я поскорей выплюнул.
— Запей, — говорит тётя Надя. И в ладонь набирает капли. Хочет мне дать. — Арина, и ты запей!
Но Арина запивать не хочет. Очень вкусная полынь, она с удовольствием жуёт. Только морщится сильно.
— Тебе бы ещё варенья из верблюжьей колючки, — смеётся дядя Володя.
— Люблю полынь, — говорит Арина. Ей говорить уже трудно, так она морщится. Так любит эту полынь, прямо рот набок.
— Аринка, перестань сейчас же! — сердится тётя Надя.
Она всё-таки Арину плохо знает, хоть и родная тётя. А то бы она замолчала. Просто не обращала бы на Арину внимания. Пускай Арина скорей прожуёт. Она не может теперь перестать, раз уже начала. У Арины характер такой. Она должна каждое дело довести до конца.
Я не могу довести, а Арина может.
— Но это глупое дело, — говорит тётя Надя.
— Такой характер, — объясняет папа. — Хоть кровь из носу!
Арина наконец прожевала. Теперь она хочет пить.