Над трупом, одетым в окровавленный халат, стоит на коленях Жиган. Одной рукой подняв свой автомат, он выпускает в воздух все оставшиеся в рожке патроны. Пули с визгом ударяются в покатый потолок, рикошетом разлетаются в стороны.
– Что ты делаешь? – спрашивает кто-то после того, как автомат затихает.
– Это мой брат…
* * *
Жиган вскочил, вытирая со лба холодный пот. Было уже утро. В окно били первые солнечные лучи, а где-то далеко за окнами тарахтел трактор.
– У, хрень, – пробормотал он, спуская ноги с дивана, – и приснится же такое.
Жиган отправился в ванную, открыл кран, подставил голову под струю холодной воды. Из-за двери донесся телефонный звонок.
«Черт бы вас всех побрал, – вытираясь полотенцем, подумал Жиган. – Кому там не спится в такую рань?»
Он доплелся до телефона, снял трубку.
– Алло.
– Это ты, Константин?
Из трубки сквозь шумы и треск донесся голос Большакова.
– Я, – пробурчал Жиган. – Что случилось?
– Где ты был? Я звонил тебе всю ночь.
У Жигана не было особого желания что-то объяснять, тем более вдаваться в какие-то подробности. Впрочем, Большакову было явно не до этого.
– Что случилось? – пробурчал Жиган.
– Они меня взяли.
– Кто – они? О чем вы?
Некоторое время в трубке слышался лишь треск телефонной линии. Потом Жиган услышал другой голос – низкий, хриплый, с сильным кавказским акцентом.
– Паслушай, дарагой, твой шэф у нас. Харашо меня понял?
– А ты кто такой?
– Это нэ важно. Ты должен привезти нам двадцать пять кусков.
– Сколько, сколько?
– Нэ дэлай вид, что ослышался. Двадцать пять кусков – небольшой лавэ. Если ты привезешь до двенадцати, мы его отпустим. Нэт – будет худо и ему, и тэбе.
– Где же я их возьму?
– Он тэбе все расскажет.
Жиган ощутил сильное желание бросить трубку, но что-то удерживало его – может быть, опасения за судьбу Большакова, а возможно, плохо скрытая угроза в собственный адрес.
– Пусть он вам все расскажет, а вы возьмете деньги.
– Нэт, дарагой, – хрипло засмеялся кавказец, – ты сделаешь все, как мы тебе скажем, и привезешь лавэ.
– Зачем?
– Большие люди хотят с тобой познакомиться.
– Не знаю никаких больших людей, – отрезал Жиган. – И знакомиться ни с кем не хочу.
– Ай-яй-яй, дорогой, как нэхорошо. Тебе честь оказывают, а ты жопой вертишь.
Только страшным усилием воли Жиган заставил себя сжать зубы и не выругаться. Какая-то скотина звонит ни свет ни заря да еще тявкает в трубку.
– Я никуда не поеду, – выдавил он.
– Какой ты жестокий. Настоящий Жиган, да? Ну тогда слушай.
Сначала в трубке донеслась гортанная перебранка, потом раздался истошный вопль. Сомнений быть не могло – кричал Большаков. После этого кавказец снова взял трубку.