Лэрд недоуменно вскинул брови, но тут же улыбнулся.
– Ты вспомнила об узкой тропинке через долину? – догадался он.
– Верно, – кивнула Эллен. – Если по ней можно пробираться только по одному в ряд, как можно застать его врасплох? Разве он не заметит ваших людей, выезжающих на открытую местность перед домом, где расширяется и заканчивается долина? И сколько времени уйдет у ваших людей на то, чтобы добраться до луга перед домом?
– Я думал, что мы галопом проскачем по долине до самого дома, – ответил лэрд.
– Не лучше ли будет выехать затемно, чтобы попасть на ведущую в долину тропу еще до восхода? – спросила Эллен. – Мы можем легко и быстро убить всех, кто спит в загонах и конюшнях, оставив только Колби и тех, кто в доме, чтобы спокойно избавиться от них, когда мы взломаем дверь. Если пустить лошадей в галоп, стук копыт будет слышен издалека и они смогут загородить вход в долину прежде, чем мы туда доберемся.
– Кровь Христова! – тихо выругался король. – Дункан, твоя жена – прирожденный стратег, да еще и чертовски умна при этом. Где, красотка моя, ты научилась всему этому? И как можешь столь хладнокровно говорить об убийстве спящих?
– Милорд, вспомните, где я росла. Если между горцами вспыхивает распря, мы не поддаемся ненужной жалости, подвергая тем самым опасности своих людей. Я многому научилась, слушая мужчин, планировавших набеги или рассказывавших о прошлых подвигах. Элемент неожиданности крайне важен, если хочешь потерять как можно меньше солдат.
– И ты прикончила бы всех сообщников Колби? – уточнил король.
– Если не останется свидетелей, милорд, кто будет свидетельствовать о том, что произошло в Дьявольской долине? – мягко спросила Эллен вместо ответа. – Кроме того, они не шотландцы. Если вы захватите Колби в плен, он при определенных обстоятельствах предаст своего короля. Думаете, Генрих Тюдор жаждет, чтобы его публично обвинили в покушении на своего собрата, монарха Шотландии? Что будет с его репутацией? Что скажут о нем другие монархи?
– Большинство из которых, вне всякого сомнения, не погнушались бы сами нанять убийцу, – сухо добавил Яков Стюарт. – Свирепая ты женщина, красотка моя, что весьма меня удивляет, ибо до сих пор я видел в тебе только крошечную женщину и подругу, которую я сначала приютил, а потом спас.
– Действительно ли вы, сир, хотите видеть на английском троне претендента, который вот уже несколько месяцев живет под вашей крышей? А если вы его туда посадите, сколько времени, по-вашему, он продержится? И почувствуете ли вы себя обязанным поддержать его, если трон под ним зашатается? Ну разумеется, ведь это вы дали ему корону. Но разве этот парень уже не стоил вам целого состояния? И сколько еще вы на него потратите? А ведь имеются и другие претенденты из рода Йорков, имеющие еще большие права, чем сыновья короля Эдуарда, при условии, конечно, что они остались бы в живых!