Он умолк - слева громко зашелестело. Мы достигли уже середины поля, волнистая белая поверхность уходила во все стороны, дорога серой змеей вилась к границе, за которой пух заканчивался и росли болотные деревца. Слева я разглядел свободную от аномального растения полянку, посреди нее торчала коряга, будто кривой черный палец. И вдруг на эту корягу вспрыгнул снорк.
Выругавшись сквозь зубы, Лабус поднял пулемет, я выхватил «файв-севен». Снорк это или не снорк? Вроде он, вроде очень похож, но что-то с ним не так…
Мутант вскочил на верхнюю, изгибающуюся часть коряги, вцепился в нее руками и ногами, низко пригнувшись, широко расставив колени и выгнув спину, обратив к нам бледное лицо…
Лицо! Наконец я понял: на нем нет противогаза!
Лабус крякнул.
- Вот херня какая! - с чувством выговорил он.
Башка мутанта без противогаза производило жалкое впечатление… У меня даже мелькнула мысль: может они стыдятся своей внешности, потому и таскают на голове резину?
Бледное, одутловатое лицо с обвисшими щеками, узенький детский подбородок, огромные как у совы глаза, тоскливые, нечеловеческие, темные круги под ними. И шея, торчащая из воротника рваной гимнастерки - тощая, такую можно переломить одним ударом.
Ветра не было, над полем жгучего пуха стояла мертвая тишина. Доктор с Аней шли дальше по извилистой широкой тропе. Болотный снорк застыл, вперив в нас взгляд, несколько секунд торчал на коряге, потом бесшумно спрыгнул.
От поляны в нашу сторону побежала волна - заросли дергались, приподнимаясь и опадая. Будто под ними, над самой землей, был просвет, и снорк мчался по нему на четвереньках, задевая пух головой и плечами. Но почему аномальное растение его не жалит?
- Спокойно, - сказал Доктор, останавливаясь. - Паренек шустрый попался, бывает.
Где там - спокойно! Мы с Лабусом уже целились, он из «Миними», я из «файв-севена». Полоска дрожащих зарослей протянулась от поляны к тропинке, но не прямо, наискось, опережая нас, уперлась в нее - и снорк вылетел на свободное от зарослей пространство в нескольких метрах перед Доктором.
- Вон еще один… - простонал Лабус. - И там… Обложили, гады!
Я увидел второго снорка далеко справа, оглянулся - позади на тропинке сидел третий, и заросли вокруг шевелились, несколько волн бежали по ним.
Снорк впереди приподнялся. Казалось, морда его обтянута не обычной кожей, а чем-то вроде лягушечьей шкурки - мягкой, пупырчатой, совсем некрепкой, ткнешь пальцем - порвется.
- Бли-ин… - протянул Лабус негромко. - Была б у меня такая рожа, я б всю жизнь в противогазе ходил.
- Ну, и что ты будешь делать дальше? - неторопливо произнес Доктор.