Ему объясняют, кто такой Гаврилов и что для него вообще никаких запоров не существует. Ну, а про дачу им сказал, конечно, Олег, кто же еще? Выпил и сказал. Тут у нас даже сомнений нет.
— Он им и про квартиру отца мог рассказать, — говорю я. — И про вещи всякие, про картины, из-за которых с сестрой судился. Кстати, на это, видимо, жена его подбила, а?
— Она. Кобра, — подтверждает Витя. — Весь институт знает.
— Про нее говорят, что пьяница, проститутка, — снова повторяю я.
— Не слыхал, — Витя качает головой. — Баба собранная, волевая. И, между прочим, неплохой лаборант. А с виду худа как жердь, черна как уголь, а нос… как у Гоголя.
Все невольно улыбаются.
— Ну, ты художник, Витя, — говорю я. — Такой портрет.
— Так вот, — вмешивается Кузьмич, отрываясь от своих карандашей и решительно смешивая их, словно кончая игру. — Брать сейчас Гаврилова и Шершня нельзя, их надо, милые мои, брать с поличным, не иначе. А вот смотреть за ними надо неотступно.
— Смотрим, — кивает Паша. — Так вам с рук на руки и передадим.
— Это раз, — подолжает Кузьмич. — Второе — дача. За ней, я полагаю, отдельно придется смотреть. Туда ведь может и кто другой пожаловать. Как полагаете?
Он оглядывает нас.
— Только Лев Игнатьевич, — откликаюсь я. — Если он об этом номере их знает, конечно. А больше некому. Леха в бегах, Чума у нас. Но я думаю, Федор Кузьмич, дачу эту надо осмотреть пока самим.
Кузьмич не возражает.
— Только без нарушения обстановки, — говорит он и продолжает: — Теперь — третье. С этим Олегом надо побеседовать. По факту кражи из квартиры отца. Вполне это естественно, даже если и нет у нас против него никаких подозрений.
— И с супругой его надо встретиться, — добавляю я. — И тоже это никаких подозрений вызвать не может с их стороны. Как ее, кстати, зовут?
— Галина Осиповна, — сообщает Витя. — Фамилия Голованова, по первому мужу.
— Так вот, — заключает Кузьмич, — дачу мы берем под наблюдение немедленно. А завтра…
— Завтра воскресенье, Федор Кузьмич, — деликатно напоминаю я.
— М-да… — осекается он и, досадливо потерев ладонью ежик волос на затылке, продолжает уже спокойно: — Тогда, значит, в понедельник утром приглашаем этого Олега сюда, беседуем, как полагается, и сразу едем вместе с ним на дачу. Под самым пустяковым предлогом. Ну, и осмотрим, что там и как. Если, конечно, до этого туда никто не заявится.
— А если все же завтра кто-нибудь да заявится? — осторожно спрашиваю я.
— Придется немедленно брать, — пожимает плечами Кузьмич. — А как же? В чужую дачу залезли. Есть, так сказать, полное основание задержать. Ну, и сразу, конечно, летите туда. Поэтому чтоб дежурный завтра каждую минуту знал, где вы находитесь.