А пока что Петя мне отвечает, пожимая широченными плечами:
— Ничего я не хочу сказать. Просто напоминаю: была кража.
— Небось с ребятами уже говорил, кто занимается ею? — спрашиваю я.
— Ну, говорил.
Вот еще одна Петина особенность. Он всегда все знает. У него всюду приятели, притом иной раз в самых неожиданных и нужных местах. Контактен необычайно.
— И что взяли? — спрашивает Валя.
— Квартира академика какого-то. Взяли главным образом антиквариат, картины. Обычные дела.
— А как вошли? — интересуюсь я.
— Очень аккуратно вошли, — говорит Петя. — Квалифицированно. Тут никакие замки не помогут.
— Вот, кстати, — замечает до этого молчавший Кузьмич, — надо будет посмотреть, что еще за эти дни в том районе произошло. Да не по сводкам. Туда надо поехать и на месте поговорить. Вот так, значит…
Кузьмич на секунду умолкает и, хмурясь, смотрит куда-то в пространство перед собой, машинально крутя в руках очки, потом, вздохнув, говорит:
— Ну что ж. Давайте-ка, милые мои, подведем кое-какие итоги. Правда, они у нас не ахти какие пока. Но поначалу всегда так. И хуже бывало. Однако раскрывали. Итак, что мы с вами имеем, так сказать, в активе? Первое. Вышли на след опасной преступной группы. Это бесспорно. Второе. Группа, по всему видать, приезжая. И в любой момент может из Москвы сорваться. Цель ее приезда сюда пока нам неясна. Третье. Знаем, можно сказать, в лицо двоих членов группы. Это очень важно. Оба оставили свои пальчики в той квартире. Теперь мы их по всем учетам проверим. Оба ведь судимые. Значит, все мы о них будем знать. И получим фотографии. Следовательно, из Москвы, по крайней мере, эти двое уже навряд ли уйдут. Мы все выходы из города уже ночью для них закрыли, пока по приметам.
— А может, они прямо из квартиры — на вокзал? — спрашивает Петя. — Или в аэропорт? Вполне может случиться. У них в запасе часов пять было, пока мы их искать не начали. Так что могли успеть и кое-какие дела закруглить. Допустим, за этой Музой заехать.
— Скорее всего, они тут не одни, — говорит Валя. — И сами не решают, уезжать им или оставаться.
— А чтобы вся группа сорвалась, — добавляю я, — этим двоим придется о своих глупостях сообщить кое-кому. Вряд ли захочется. Я Леху уже предупредил, что выходы из города для него закрыты. Теперь, значит, и для Чумы. Он и тогда-то испугался. А сейчас, догадавшись, кто я такой, и подавно никуда сунуться не решится, ни на один вокзал или там аэропорт.
— Возможно, возможно, — задумчиво соглашается Кузьмич — Будем пока исходить из того, что оба они еще в Москве. Но на всякий случай… Сейчас, — он снимает трубку внутреннего телефона, набирает короткий номер и говорит кому-то: — Подполковник Цветков. Привет. Скажи-ка, вчера с восемнадцати до двадцати четырех сколько поездов ушло в направлении Южноморска?.. А самолетов?.. Так. Дайте спецтелеграмму в Воронеж и Ростов. Пусть проверят поезда на тех двоих, вчерашних. Помнишь?.. Ну, пока, — Кузьмич кладет трубку и, обращаясь к нам, энергично говорит: — А мы все-таки будем исходить из того, что они еще в Москве. И беремся, милые мои, за дело. По всем направлениям сразу беремся, — он оглядывает нас. — Значит, так. В Южноморск я позвоню сам. И вообще все данные на этих двоих мы скоро получим. А у каждого из вас есть своя линия работы. — И обращается к Пете: — Ты, Шухмин, поезжай на квартиру, где Лосева вчера заперли. Все узнай: чья, где хозяин, что из себя представляет, кого он знает, кто у него бывает и так далее. Помни, самые неожиданные ниточки могут от этой квартиры потянуться. Понял ты меня?