— Хлюпик! — заорал я до рези в горле.
Остановился, прислушался. Где-то далеко еще шлепали по траве ноги бегущего человека. Или мне это только показалось.
— Хлюпик!!!
Сколько я еще метался в тумане? Не знаю. Я бегал, кричал и не мог докричаться. Я вслушивался и пытался услышать. А вокруг был только туман. Ватная, непроглядная, густая пелена. Безвидная и безмолвная.
Когда я выбрался, рюкзак валялся на том же месте. Правильно, кому он тут может понадобиться? Кто тут вообще ходит? Здесь больше никого нет, кроме меня. И по всей вероятности, никого больше не будет.
Озябший и охрипший, я подхватил рюкзак и пошел вверх по склону.
Я всех потерял. Опять потерял. Только если прежде я терял близких людей, зная, что они мне близки, то в этот раз осознал степень близости только теперь, когда никого и ничего не осталось.
И кто в этом виноват? Дерьмовый мир? Дерьмовая зона? Дерьмовые люди?
Нет, всего-навсего дерьмовая философия одного отдельно взятого говнюка. А теперь можно снова надуться на весь свет и снова похоронить себя от всех. Давай, Угрюмый, валяй. Найди виноватых и обидься. У тебя это прекрасно получается.
Злость забурлила внутри и рванула наружу. Я сорвал с плеча рюкзак и с силой швырнул его на землю. Рядом шлепнулся автомат. Я посмотрел назад, вниз со склона. Отсюда открывался довольно неплохой вид. Даже несмотря на туман.
Что я делаю?
Сажусь и жду.
Это же бесполезно, пискнул здравомыслящий внутренний голос. Идти надо. По дороге до «Долга» еще много чего может случиться. А темнеть начнет часа через два-три. Чего тут ждать? Чудес не бывает.
А вдруг?
Я опустился на рюкзак и уставился в туманную даль.
Я увидел его не сразу. Он был слишком далеко. А еще хромал, хотя шел уверенно. И выглядел он устало. Но все же он выбрался оттуда! Сам, без моей помощи. И теперь, по всей вероятности, искал меня.
В нем не было ничего от того Хлюпика, которого я встретил в «Ста рентгенах» несколько недель назад. Зона сломала. Или не сломала, а закалила. Не знаю. Я поймал себя на том, что ничего теперь не знаю наверняка.
Хлюпик шел по склону холма вдоль кромки тумана. Неторопливо, с грустным достоинством меряя шаги. При этом сам он был какой-то ссутуленный, помятый, несчастный. Скромное очарование буржуа. Образно говоря, интеллигент в телогрейке. Но не потерянный, нет.
Поломанная, но не сломленная, серая фигура норовила слиться с пейзажем, растаять, как сон. Будто его пытались стереть ластиком из схемы сегодняшнего дня. Ан нет, не вышло.
Звать я не стал, пусть он и шел в противоположную от меня сторону. Зачем кричать, привлекать лишнее внимание? Здесь территория хоть и дикая, но люди уже случаются.