Через секунду он лежал на земле.
Ничком, раскинув руки, не успев даже коснуться своего оружия.
Следующее мгновение показалось ему вечностью.
Он почувствовал, как в спину ему уперлось колено и что-то острое укололо затылок. Кто-то шепотом выругался. Хватка ослабела.
Касдан приподнялся на локтях и через плечо бросил взгляд назад.
Позади стоял Волокин.
В сапогах. Ноги расставлены. Лицо зеленоватое.
Одетый в форменную полотняную гимнастерку и штаны, с первобытным копьем наперевес. Палкой, к концу которой шнурком был привязан кремень. Лицо покрыто зеленым лишайником, придававшим его глазам сходство с двумя изголодавшимися призраками.
Невероятно жалкий, но живой.
Касдан улыбнулся.
С их командой Колонии так просто не справиться.
Он не успел додумать эту мысль до конца, когда сверху донесся рев двигателей. Машины. Одна, две, может быть, три. Захлопали дверцы. На краю расщелины послышались шаги. Их обнаружили. Поймали в ловушку на дне прохода.
— Касдан!
Голос Хартманна отдавался от скал. Низкий. Уверенный. Но изменившийся. Гнев. Ненависть. Волнение. Главарю уже сообщили о смерти сына.
— Отвечай! Мы знаем, что вы здесь!
Касдан молчал, наблюдая за ошеломленным Волокиным.
Хартманн расхохотался.
Касдан представил, как этот смех сверкает в лучах солнца.
— Думаешь, я оплакиваю сына? Думаешь, его смерть причинила мне боль? Мой сын стал жертвой, и это ждет всех нас! Мы не в счет. Мы — первопроходцы. Предтечи. Естественно, что мы будем принесены в жертву. Мы служим логичному и необходимому прогрессу!
В точности те же слова Ханс Вернер Хартманн произнес перед американским психиатром в 1947 году в Берлине. Сын унаследовал безумие отца.
— Касдан!
Чилиец обращался только к нему. Как к старшему. Этим следовало воспользоваться. Поддерживать диалог с безумцем, пока Волокин очухается.
Касдан схватил парня за плечи. Покрытое зеленоватым мхом лицо напоминало жевательную резинку с хлорофиллом.
Он вытащил «Хеклер amp;Кох», вложил Волокину в руку. Взял снятые с трупов обоймы и рассовал по карманам его гимнастерки. Без единого слова указал на проблеск света у них над головой. Лезь наверх. И выразительным жестом пояснил: я буду заговаривать зубы этому психу.
Волокин заткнул оружие за пояс и бросился к скалистой стене.
В тот же миг наверху послышалось шипение. Они застыли. Переглянулись. Последним, что они видели, были их искаженные лица. По расщелине расползлось облако дыма. Потом второе. Третье. Слезоточивый газ. Классический прием, чтобы выкурить добычу из норы.
Касдан отступил. Застегнул куртку. Спрятал лицо в воротник и задержал дыхание. Со слезящимися глазами он отошел подальше от ядовитых испарений, надеясь, что Волокин уже взбирается наверх под прикрытием беловатого дыма.