— Что ж ты слабый такой, маг? — воскликнул он презрительно.
— Извини, это ты меня бил, а не я тебя, — громко фыркнул я.
С земли тут же поднялось облачко пыли, стало забиваться в нос, выедать глаза. Я закашлялся, размазал по лицу выступившие слезы.
— Ты хоть смутно представляешь, где мы находимся? — поинтересовался Шед.
Он присел рядом со мной, откупорил флягу, глотнул сам и предложил мне. Я благодарно кивнул, сделал маленький глоток, вернул обратно. Пить хотелось неимоверно, сухой горячий ветер выдувал любую влагу, горло мгновенно пересыхало, но я понимал — воду надо экономить.
— Мрон его знает, — пожал я плечами. — Про такое слыхали разве что магистры. Я маг-механик, мне такого знать не положено. Максимум — имею дело с Астралом и Менталом, но это миры духов. Даже не миры, а слои бытия, а это место осязаемо. Может, и правда Преисподняя…
— Но как мы здесь оказались? — угрюмо спросил рыцарь.
Я задумался, покачал головой.
— У меня есть в принципе одна мысль…
— Так выкладывай! — возмутился Шед.
Я глянул в изменчивое небо. Жуткая картина: темные точки мелькают в вышине, иногда увеличиваются, тогда становятся видны рваные крылья, потом вновь исчезают среди безумного многоцветья. Вдалеке, у горизонта, плывут странные черные облака, там грозно гремит, словно каменные великаны хлопают в ладоши, яркие вспышки делят небо напополам, бьют в неживую землю. Может, дождь? Хотелось бы. Без воды мы тут долго не протянем, а фляга Шеда не бездонная.
— Когда мы дрались, я почувствовал эльфийскую магию, — признался я. — Очень мощную. И даже знаю, кто ее применил.
— Кто? — Шед распахнул рот в удивлении, подался вперед. Глаза загорелись, рука сразу же сжала рукоять меча.
— Некая графиня Катрин де Арно.
Рыцарь отшатнулся от меня в улсасе, выпучил глаза.
— Ты что, маг, совсем умом двинулся? — вскричал он. — Леди Катрин… она же леди…
Я посмотрел на него, покачал головой. Глаза рыцаря горели праведным гневом. Странно, мелькнуло у меня в голове, ведь он намного сильнее меня. И телом и духом. Но вот таких простых вещей — почему люди предают друг друга, почему желают зла другому — явно не понимает. Для него женщина — нечто чистое и прекрасное, даже не человек, а образ, которому можно и нужно поклоняться, восхвалять, свершать подвиги во имя… да, во имя… Может, у них женщины такие и есть, но в Свободных Землях и тем более в Скифре все по-другому.
— Шед, — сказал я медленно, стараясь подобрать слова, — э-э-э… Женщины не все целомудренные и светлые. Ты должен понимать.
— Но она графиня! — возмутился он.
— Вот именно, — согласился я. — А власть портит людей, даже женщин портит…