1) серую резиновую мышку с колокольчиком в брюшке;
2) еще одну серую резиновую мышку размером поменьше на длинном шнурке (владельцы кошек с помощью такой игрушки обычно тренируют охотничий инстинкт своих питомцев, забрасывая ее, а потом дергая за шнурок, чтобы она двигалась);
3) пластмассовую мышку на колесиках;
4) небольшой красный гуттаперчевый мячик, с которым так любят играть мои собратья;
5) связку пестрых перьев, привязанных к шнуру, на противоположном конце которого имелась пластиковая дощечка;
6) круглую зеленую игрушку с нарисованной на ней смешной рожицей.
Я чуть не лопнул от ярости! Я собираюсь спасти мир от зла, а этот толстяк хочет соблазнить меня новыми игрушками! А ведь я давно уже прозрачно намекал ему, что нахожусь в зрелом возрасте и не интересуюсь такими пустяками. Конечно, подарки всегда получать приятно, ведь они свидетельствуют о любви и внимании со стороны друга. Но сейчас все это так некстати! Кроме того, зачем Густав накупил этого детского хлама? И какой идиот придумал игрушки, которые могут понравиться только глупому котенку? Ведь все эти шнурки хорошо видны, и я давно уже знаю, что мышки двигаются не сами, а их приводит в движение рука человека. Неужели я должен делать вид, что благодарен Густаву за все эти дерьмовые подарки именно сейчас, когда собираюсь сразиться со злом?
Густав начал лопотать со мной, как с несмышленым ребенком, сюсюкая и употребляя уменьшительные словечки. Разложив игрушки на полу, он выжидающе взглянул на меня, надеясь, наверное, что при виде этого хлама я пущу слезу от радости. Впрочем, я поступил бы так, если бы наверняка знал, что после он выпустит меня на улицу. Но у меня не было такой уверенности.
Густав между тем начал резвиться с мышками и мячиками, стараясь заинтересовать меня. В этот момент он был похож на вошедшего в транс шамана, танцующего перед членами своего племени. Он осторожно ударял меня по голове резиновой мышкой, пытаясь привлечь к ней мое внимание. Ничего не добившись, Густав встал на четвереньки и начал гоняться за игрушками, брать их в зубы и носить по комнате. Все это выглядело не столько смешно, сколько странно. Если бы я был не так озабочен, может быть, я и посмеялся бы над ним. Но мне было не до веселья.
Я подошел к забитому лазу и начал возбужденно царапать клапан. Мне кажется, даже последний идиот сообразил бы, чего я хочу. Но Густаву это оказалось не под силу! Он продолжал размахивать дурацкими резиновыми мышками перед моим носом, пытаясь заставить играть с ними. Неужели он забыл, сколько мне лет и что я давно уже не резвый котенок? Я бросился в туалет и, прыгнув на подоконник, начал яростно царапать раму. Однако вместо того чтобы открыть окно, Густав стал и здесь допекать меня своими подарками, словно надоедливый продавец ненужных товаров. При этом он приговаривал, сюсюкая и коверкая язык, что всю зиму продержит меня взаперти. Я просто не мог этого больше слышать! Меня охватило отчаяние. Я больше не надеялся на то, что мне удастся до весны подышать свежим воздухом. И тут Густав превзошел в глупости сам себя.