– А сколько, бабушка, мужиков в квартире проживает? – выпытывал Святой.
– Трое охламонов чужуются. Старшой их наведывался частяком. Таперяча рыла не кажет. Редко так наездами бывает, страхолюдина! – Бабка прекратила лузгать семечки, скорбно поджала губы. – Девки-то гулящие!
Святой цокнул языком, пораженный жутким открытием старушки:
– Не может быть!
– Лярвы, клейма ставить негде! – сказала, как припечатала, остроглазая старушенция. – В лифту курют… Вот!
Последнее, по мнению бабки, было бесспорным аргументом порочности девушек.
Остальные божьи одуванчики дружно, как по команде, затрясли головами в платках. Разговорчивая солистка, проникнувшись доверием к вежливому мужчине, уважающему старость, предложила совместно полузгать семечки.
– Вы не из милиции, часом, будете? – осведомилась бабка, повесив на нижнюю губу шелушинку.
– Инспектор налоговой службы! Поступил сигнал! Проверяем, – напустил тумана Святой, не вдаваясь в детали. – А старшой у этих трех поросят с такой кирпичной рожей?
– Угу! – по-совиному ухнула старуха, всегда готовая помочь органам.
Троица, попавшая в поле зрения Святого, на самом деле прибыла в Первопрестольную торговать живым товаром из Днепропетровска. Спрос на жриц любви в обнищавшем кризисном регионе был никудышным. Отобрав самые знойные экземпляры, Чахлый, Крень и Батон доставили первую партию путан. Неглупые парни не стали соваться в центр на чужую территорию. Они принялись «окучивать» окраины, подкладывая проституток под невзыскательных клиентов, которые не гоняли по Тверской на джипах и шестисотых «Мерседесах».
Но безоблачный период деятельности отнюдь не святой троицы завершился крутой разборкой. Сутенеров взяли среди бела дня прямо на улице, привезли в боксы недостроенных гаражей и долго полировали их физиономиями шершавые бетонные стены. Затем неизвестные битюги, не выдвигавшие никаких претензий, заставили Чахлого, Креня и Батона раздеться догола и залезть в пустые двухсотлитровые бочки, пообещав заполнить емкости незастывшей строительной стяжкой. Она должна была застыть вместе с телами трясущихся от страха сутенеров. И вот когда они успели обделаться и первая лопата стяжки плюхнулась в бочки, пришел постановщик этого спектакля. Широко улыбаясь, он представился:
– Я Донор. А для козлов вроде вас – хирург.
Лезвие опасной бритвы описало полумесяц перед бледными, как лесные поганки, рожами троицы.
С такого запоминающегося момента началось деловое сотрудничество украинских торговцев живым товаром и представителя мощной криминальной группировки, безраздельно властвовавшей в Южном округе столицы.