Подобные экзальтированные психопатки – не редкость в волошинских местах, то есть в Коктебеле, но здесь, в этом убогом месте, где обитают лишь нудисты, наркоманы и дикари, она смотрелась нелепо. На поводке она держала собаку-водолаза.
Перед ней стоял безобидный на вид старичок, имевший неосторожность что-то скормить собаке.
– Я только хотел угостить вашего песика! – оправдывался он.
– Не надо! – жестко сказала дамочка. – Не надо портить мне собаку. Максимилиан берет только из моих рук. Вот заведите себе собаку, тогда и кормите.
– Еще раз прошу прощения, – развел руками старичок. – Так вашего пса зовут Максимилиан?
– Да, а что? – «Дама с собачкой» уже остывала и смотрела на старичка снисходительно.
– Откуда такое странное имя? Для собаки, я бы сказал, довольно оригинально.
– Проще всего назвать собаку Тузиком или Полканом, – насмешливо улыбнулась любительница Волошина. – Это каждый дурак может. А вот если дать нормальное, повторяю – нормальное имя, то это почему-то вызывает удивление. И после этого мы еще удивляемся, почему у нас такое общество. Просто смешно!
– Нет-нет, я просто хотел сказать, что…
– Максимилианом я назвала моего песика в честь Максимилиана Волошина, – перебила она старичка. – По-моему, не догадаться об этом, находясь в таких местах, просто невозможно. Впрочем, я сейчас уже ничему не удивляюсь. О времена, о нравы!
Она, смешно гримасничая, картинно развела руками.
– Поселок Коктебель, в котором поэт Волошин провел вторую половину своей жизни, находится всего в пяти километрах от Орджоникидзе, – с усмешкой вполголоса прокомментировал Гаджиев жене слова смешной дамочки.
– А что здесь должно произойти этим летом? – внезапно поинтересовалась женщина у Лейлы.
– Ничего особенного, – враждебно, исподлобья взглянула на нее Гаджиева.
– Так что же вы, милочка, людям голову морочите? – с вызовом уставилась на нее хозяйка собаки.
– Я вам никакая не милочка! – возмутилась Гаджиева. – Мы с вами вообще не разговаривали.
– А я с вами и не собиралась разговаривать, – презрительно фыркнула дамочка. – Нужны вы мне очень.
Достав новую сигарету, она вставила ее в мундштук и все еще с пренебрежительным видом закурила, глядя на море.
– Какой только шушеры не увидишь здесь, – пробормотала она вполголоса, но с расчетом, что ее услышат.
Гаджиева вскинулась, чтобы возмущенно ответить обидчице, но муж примирительно взял ее за руку.
– Дорогая, ты что, не видишь – это же больной человек. Не обращай внимания, здоровее будешь.
Дамочка медленно удалялась. Максимилиан трусил чуть впереди.