Чубин хотел что-то возразить, но промолчал. В последних словах слышалась почти неприкрытая угроза в его адрес. До сих пор комитетчики такого себе не позволяли, а значит, было над чем задуматься.
После того как совещание закончилось, Кушайло крепко пожал руку генералу ФСБ, не скрывая искренней радости.
– Вы довольны, Илья Юрьевич? – удивился тот. – Ведь своих же будем топить.
Капитан «Ушакова» смотрел, как офицер связи разбирается с одноразовым шифром. Рядом с капитаном стоял дежурный радист.
Гой сам спустился в радиорубку, когда минут тридцать назад было получено первое сообщение. Игорь Владимирович ждал подтверждения приказа.
– Ну? – нетерпеливо выдохнул он.
– Все то же.
Гой вспылил:
– Ты мне приказ сообщи! «То же» жене своей будешь говорить в постели.
Офицер протянул капитану текст приказа. Игорь Владимирович мгновенно пробежал его взглядом.
«Сглазили!» – мелькнуло в голове у Гоя.
Еще перед выходом в море Игорь Владимирович почуял неладное. Наверное, каждый хоть раз в жизни испытал что-нибудь подобное. Это своего рода внутренний прибор, барометр, работающий на прошлом опыте и интуиции. Вот почему Гой облегченно вздохнул, когда получил приказ возвращаться. И вдруг такое!
Нет, конечно, он ожидал худшего: аварии, столкновения, да хоть встречи с инопланетянами. В конце концов, подводная лодка – не прогулочный катер с дискотекой. Но отправить на дно свой же сухогруз?!
Он вернулся в центр управления огнем. «Ушаков» двигался на северо-запад со скоростью двадцать узлов.
– Товарищ капитан, – сказал по телефону мичман, – у меня есть контакт.
– Придется немного подождать. Держи объект по всем активным системам.
– Мы его быстро нагоняем. Сигнал устойчивый.
Акустик подтвердил, что вышли на «Сокол». Теперь нужно было подняться на поверхность, на глубину перископной антенны, и передать сообщение в Москву, чтобы оттуда подтвердили приказ.
Гой надеялся, что к этому времени цель не уйдет из сектора. До Северной Кореи оставалось всего ничего. Потопить «Сокол» в территориальных водах КНДР означало бы спровоцировать международный скандал.
Наконец Москва дала «добро». Игорь Владимирович выругался про себя. С этой минуты он превратился в винтик большого слаженного механизма.
Когда Новиков спустился в трюм, все было кончено. Длинная тонкая нить проволоки, которую Колька приспособил под антенну, порванной струной повисла вдоль стены. Одним своим концом она дотягивалась до края шлюза, вторым – перебитая чьим-то прицельным выстрелом, едва касалась дна. Рядом, широко раскинув руки, с лицом, обращенным вверх, лежал Серегин.