— Скорее, я в туалет хочу, — говорит Таня.
Пока она в туалете, я нарезаю колбасу и хлеб, ставлю на стол две тарелки, две рюмки и два стакана — для «Вейнянского».
Она выходит из туалета и, не заходя в ванную, идет прямо на кухню.
— Это что, все? А больше у тебя ничего нет?
— А что, мало?
— Ну, я не знаю…
Открываю холодильник — там только батон, одно яйцо, начатая пачка масла и полбутылки кефира.
— Странный ты какой-то. За такси тысячу отдать не жалко, а чтоб холодильник наполнить, так нет.
Я пододвигаю табурет.
— Садись.
Разливаю водку. Чокаемся и пьем, я запиваю «Вейнянским», цепляю вилкой кусок колбасы. Она спрашивает:
— А что мы без музыки сидим?
Я включаю в магнитоле ФМ-радио. Играет западная попса. Она смотрит на мои полки с кассетами и дисками.
— Зачем тебе столько всего этого? Ты что, диджеем работаешь?
— Ага.
— А на каком радио?
— Не скажу.
— Ну и не говори.
Наливаю по второй, выпиваем.
— А я вот школу фотомоделей закончила.
— Да?
— Да, в доме культуры тонкосуконного комбината. Семь месяцев — триста долларов.
— А почему не работаешь фотомоделью?
— Из наших никто не работает, только одна девчонка — так у нее связи, а без связей на такую работу не устроиться. А мне и продавцом, в общем, неплохо: нормальная работа, ничего. Пятнадцать тысяч зарплата и тысяч пять каждый месяц еще получается кроме того, а то и больше — ну, ты понимаешь. Мне мой говорит — да, я замужем, я не говорила — переходи, типа, в магазин в Мачулищах, там у его бабы квартира есть, она нам может отдать. Так там зарплата — десять тысяч всего, и ничего не спиздишь. Так я ему и говорю что я там себе куплю на такие деньги?
Я смотрю в окно. В доме напротив светятся два или три окна.
— А у меня кассета есть с собой, — говорит она. — Сборник «Союз». Она поднимается и идет в прихожую — ее джинсовка осталась там — и приносит пиратскую кассету без коробки. Я кривлюсь.
— Может не сейчас, а потом?
— Нет, давай сейчас, мне эта музыка не очень нравится.
Сую кассету в магнитолу и жму на «плэй», не отматывая на начало.
— А у тебя есть листок бумаги и ручка? — спрашивает она.
— Зачем?
— Написать, какие песни, а то у меня коробки нет.
— Тебе прямо сейчас надо это делать?
— Ну а что тут такого?
Я даю ей бумагу и ручку, а сам иду в комнату. Там почти никакой мебели — только кровать и телевизор. Ложусь на кровать и думаю, что делать дальше. Надо бы поскорее раскрутить ее — и спать. А вообще ебаться не особо хочется.
Возвращаюсь в кухню.
— Это Лариса Черникова. «Вспоминать не надо», — говорит она и что-то корябает на листке.
Я предлагаю:
— Давай допьем.