— Швейцарская тайная полиция, — прошептали служащие канцелярии. Сопротивление повлекло бы арест и, может быть, даже высылку всех; повиновение могло привести к тщательному обыску всего помещения — обыску, который дал бы улики, способные повлечь серьезные международные осложнения. Нежданный посетитель, сделав несколько шагов, очутился посреди комнаты; у него был властный вид, внушавший почтение всем присутствующим. Его лицо выражало суровую энергию. Это был человек лет 38-ми с высоким лбом и черными глазами, блестевшими за очками, с прямым римским носом и ртом, прикрытым густыми усами.
— Пусть никто не выходит, — сказал он на превосходном французском языке. — Я, как видите, швейцарский чиновник. Я пришел проверить, нет ли нарушения швейцарского нейтралитета.
Затем он сказал повелительным тоном:
— Дайте мне посмотреть, что находится в этом несгораемом шкафу.
— Но, милостивый государь, здесь помещается французское консульство, — сказал один из служащих. — Уверяю вас, что здесь не совершается ничего противозаконного… Нам никогда не предлагали открывать несгораемый шкаф.
— Тем не менее, — сказал посетитель, — я на этом настаиваю.
Француз пожал плечами. Он надеялся, что опасных документов в несгораемом шкафу не было и, не говоря ни слова, смотрел, как представитель швейцарской полиции переложил все содержимое шкафа в небольшой чемодан, который он принес с собой.
— Я на досуге просмотрю эти бумаги, — сказал он, закрывая чемодан.
Француз возразил:
— Просмотрите их здесь, милостивый государь, уносить их вы не имеете права.
Рука посетителя с быстротой молнии погрузилась в карман.
— Ах, вот как! Не имею права? — сказал он властным тоном. — Посмотрим. Ни с места!
Он быстро дошел до двери и громко ею хлопнул; скоро послышалось пыхтение сильного мотора.
Тайная война в Швейцарии началась для союзников плохо. В другом швейцарском городе одного зажиточного купца, симпатизировавшего союзникам, тоже посетил агент тайной полиции, потребовавший, чтобы ему была показана переписка купца с коммивояжерами в Германии. Агент показал свой значок. Это был человек среднего роста, на вид лет около сорока; у него были усы, из-под очков глядели проницательные глаза.
— Это — одно и то же лицо! — решили во французской разведке.
На следующий день из Цюриха была получена шифрованная телеграмма. Тот же самый швейцарский агент явился к доверенному агенту союзников и задал ему вопросы, которые мог задать только человек, видевший бумаги, забранные из несгораемого шкафа.
— Это становится серьезным, — сказали французы. — Чего хотят добиться швейцарцы? И швейцарцы ли это?